Жаропонижающие средства для детей назначаются педиатром. Но бывают ситуации неотложной помощи при лихорадке, когда ребенку нужно дать лекарство немедленно. Тогда родители берут на себя ответственность и применяют жаропонижающие препараты. Что разрешено давать детям грудного возраста? Чем можно сбить температуру у детей постарше? Какие лекарства самые безопасные?
- Все вокруг старались найти мне невесту. Задача эта была не из лёгких. Ведь матушка - супруга священника, - по идее, должна обладать исключительными христианскими добродетелями, разделять служение супруга, быть ему опорой.
Максим Томаев стал ездить в Аланский Богоявленский женский монастырь с самого его основания. В 2004-ом году, когда несколько сестёр переселились на разорённую территорию бывшего дома отдыха, работы тут хватало всем. Любая пара рук была на вес золота. Максим с друзьями старались не пропускать трудовые десанты в монастырь. И незаметно для него самого обитель стала вторым домом. Окормление у опытного пастыря - протоиерея Владимира Колесникова и духовное общение с сёстрами, а в особенности с монахиней Феодосией, постепенно привело Максима к решению посвятить свою жизнь Господу.
В 2009-ом году Максим поступил в Ставропольскую Духовную семинарию. Он всё ещё продолжал работать в миру и поэтому форма учёбы была выбрана заочная. В это же время Максим с подачи отца Владимира начал осваивать пономарское послушание, изучать церковный богослужебный устав и впервые вошёл в алтарь.
- В миру я довольно долго был прихожанином Церкви Рождества Пресвятой Богородицы на Осетинской горке. Часто во время богослужения я смотрел на алтарь и мне представлялось, что это Небо, недостижимое, святое и что я, грешный, даже смотреть в сторону престола Божия не достоин. Всего внутри меня охватывал трепет и душа замирала. И вдруг, я- пономарь. Помню, когда впервые вошёл в святая святых, сердце было переполнено благодарностью к Богу за Его великую милость, я плакал и стоя на коленях, прикладывался к стенам алтаря как к чудотворным иконам, так велико было чувство благоговения.
Уже на втором курсе семинарии Максим принял решение об избрании монашеского пути. Но от решения до исполнения задуманного, порой тоже нелегко дойти.
- Монахиня Феодосия, еще до того как решение было принято, говорила мне: «Не торопись, Максим, взвесь всё трезво. Посмотри на женатых священников, как их жизнь строится. Это ведь особый подвиг - и в храме Божьем нести послушание и семье служить. Хватит ли тебя на всё. На монахов посмотри, в чём трудности и преимущества иноческой жизни». И приводила слова апостола Павла: «А я хочу, чтобы вы были без забот. Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу. Говорю это для вашей же пользы, не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно и непрестанно [служили] Господу без развлечения» . (1Кор.7:32-35) Я благодарен ей за этот совет потому, что через определённое время совершенно чётко понял, что не смогу, да и уже не хочу делить свою жизнь между храмом Божьим и женой с детьми. Просто я такой человек. И там и там буду недоделывать и в итоге став несчастным, сделаю несчастливыми других людей.
 |
| Иеромонах Савватий с матерью |
Когда Максим уже внутренне определился, самым тяжёлым стал момент с матерью – она настаивала на женитьбе и была категорически против монашества.
- В один из дней я заехал домой. Мама накрыла на стол и позвала обедать. Я же есть отказался, сказал: «Пока, наконец, не благословишь меня на монашеский путь, к еде не притронусь». Глаза мамы наполнились слезами и, пожалуй, это был самый трагический момент во всей этой истории. Мама понимала, что ей нужно на это решиться и спросила меня: «Что я должна сделать?». Я объяснил и мать меня перекрестив, благословила. В последствии делилась с соседками, что как только сделала это, у неё будто камень с души упал и все внутренние переживания мгновенно закончились.
С благословения родителей, когда они не противятся промыслу Божьему о своих чадах, судьбы детей складываются необыкновенно счастливо и всё нужное и полезное происходит с ними стремительно. Так получилось и с Максимом. В июне 2011 года он поступил в число братии Аланского Свято-Успенского мужского монастыря. А уже 20 августа того же года в Иверском соборном храме мужской обители, по благословению архиепископа Владикавказского и Махачкалинского Зосимы (Остапенко), Максим был пострижен в мантию с наречением имени Савватий, в честь прп. Савватия Соловецкого. Постриг совершил наместник монастыря архимандрит Антоний (Данилов).
-Будущее имя монаха - тайна Божия. Накануне пострига, я взял церковный календарь, посмотреть на каких святых он выпадает. И обнаружил, что это день Соловецких Святых Зосимы, Савватия, Германа и других. Меня по-хорошему, в самое сердце обожгло имя Савватий. Но я об этом никому не сказал, поскольку думал, что вопрос с именем уже решен, ведь я сам просил отца Наместника назвать меня Феодосием. Каково же было моё удивление и радость, когда во время пострига я услышал от архимандрита Антония своё новое имя. В миру я очень любил вечернюю субботнюю службу, Всенощное бдение. Всегда с работы торопился попасть в храм. Уже позже я узнал, что имя Савватий с греческого переводится как «субботний». Не перестаю удивляться промыслу Божьему в моей жизни!
12 июля 2012 г. в Свято-Георгиевском соборе г. Владикавказа архиепископом Владикавказским и Махачкалинским Зосимой (Остапенко) монах Савватий был рукоположен в иеродиакона, а 15 июля 2012 г. во иеромонаха. Практически сразу, по ходатайству игуменьи Нонны (Багаевой), был направлен для несения послушания в храм св. вмц. Елисаветы и инокини Варвары Аланского Богоявленского женского монастыря.
- Для меня не было сложностью или новостью возвращение в родную сердцу обитель. Я был этому рад и только молил Бога, чтобы быть Ему на этом месте полезным, только бы справиться с Божьей помощью с возложенным на меня послушанием. В то время в монастырском храме служил протоиерей Владимир Колесников. Возможность находиться рядом и продолжать учиться у такого опытного и духовного священника, как он, я считал для себя великой милостью Божией. Перед моими глазами был пример истинного пастыря. И глядя на него, я всё время не переставал удивляться промыслу Божьему в отношении себя, как же я стал священником. В служении пастыря больше всего меня пугало необходимость говорить проповеди. По этой же причине, я сомневался в том, быть ли мне священником. Теперь, когда я выхожу на проповедь и вижу как люди приближаются к амвону в стремлении услышать полезное для своей души, то понимаю какой духовный голод испытывают верующие. Понимаю, что без назидания людей оставлять никак нельзя. И хоть самое малое согласно Евангелию и учению Православной церкви необходимо до них доносить. Поэтому, я делюсь с ними теми духоносными текстами, что сам нахожу в писаниях Святых Отцов. Что сам для себя открываю в ежедневном чтении. А уж потом, иногда, что-то добавляю из своего скудного личного опыта. И самое главное для меня объяснить людям в чём смысл нашей земной жизни- «Ищите прежде Царствия Небесного».
Биографическая справка:
Иеромонах Савватий (Максим Дзантимирович Томаев)
Биография:
Родился 5 мая 1973
г. в г. Владикавказе. Крестился в 1990
г. в храме пррока Божия Илии г. Владикавказа.
В 1988 г. получил среднее образование и поступил во Владикавказский Горно-Металлургический техникум, который окончил в 1992 г.
1990 – 2000 гг. занимался тренерской практикой по восточным единоборствам, имеет звание мастера спорта.
1992 – 1993 гг. работал по специальности на заводе «Электроцинк».
2000 – 2009 гг. работал по специальности на пищевых предприятиях РСО-Алании.
2002 гг. работал по специальности на предприятиях г. Владикавказа.
С 2002 г. являлся прихожанином храма Рождества Пресвятой Богородицы г. Владикавказа.
С 2007 г. нес алтарное послушание в храме Аланского Богоявленского женского монастыря.
В 2009 г. поступил в Ставропольскую духовную семинарию.
Иерархические награды:
- наперсный крест (2015 г.).
Иеромонах Савватий (Севостьянов) - фотолетописец монастырской жизни. Его замечательные работы мало известны рядовому зрителю, так как их автор никогда не участвует в медийных мероприятиях и часто не подписывает свои фото. Однако каждая его выставка становится настоящим событием в культурной жизни. Стоит вспомнить, например, какой успех имела несколько лет назад экспозиция «Свет Валаама», которая была представлена в Санкт-Петербурге. Теперь, десять лет спустя, отец Савватий привез новые уникальные кадры с Афона, где он прожил последние полтора года. О своем творчестве и выдавшемся ему опыте познания жизни Святой горы батюшка рассказывает порталу Православие.ру
Почему монах взял в руки фотоаппарат?
Я был фотографом еще до монашества. Так случилось, что первая моя выставка была посвящена Ново-Иерусалимскому монастырю, она называлась «Экскурсия или обитель». Тогда я оставил работу, решив полностью себя посвятить только творчеству. Сотрудники музея, который был тогда в монастыре, увидев, что я часто бываю у них с фотоаппаратом, предложили мне выставить свои фото. Ученые-этнографы пригласили меня с собой в поездку на Урал. Около 10 лет я ездил в те края.
Можно сказать, что искал уходящие приметы русской духовной жизни, заново открыл для себя Россию. Снимал пермские поселения старообрядцев, костромские села, Псков, Новгород, Соловки. У меня были удачные коллекции фотографий: «Пермские старообрядцы», переданная в Пермский областной музей; «Феофания», хранящейся в другом музее; «Малый виноградец» и др. Последней моей работой в миру стала книга «Крест над Россией» в 1998 году.
Когда я уже принял решение уйти в монастырь, старец, который благословил меня подвизаться именно на Валааме, хотя меня ждали в другом монастыре, сказал мне, чтобы я не оставлял фотографию. А на Валааме, как известно, фотомастерская была еще с 1853-54 годов, и я решил послужить восстановлению этой традиции.
Фотография как послушание - это часть моей жизни, это вот та самая лестница, по которой я двигаюсь. Это большие испытания, потому что всякое творчество - оно личностное.
Бывало, я спрашивал своего духовника: «проблемы в душе начались из-за этого, что делать?» Он мне сказал - это потому, что ты творчеством занимался из тщеславия. И подогревал себя, и энергия у тебя отсюда и черпалась. А здесь - за послушание, смиряться должен.
Какую роль сыграл в вашей жизни Афон?
Конечно, на Афон стремятся все паломники. Современный Афон - одно из самых удивительных мест на свете, открытие для каждого человека. Главное, что там есть - возможность уединения, ведь без этого никакой духовной и тем более монашеской жизни не может быть.
На Афоне бывал много раз, последний приезд провел там полтора года. Это время жил в уединенном скиту вместе со своим духовником, по его благословению делал снимки. По две-три недели я оставался в скиту, молился, потом около недели путешествовал с фотоаппаратом по горе.
Первый раз меня послали туда уже когда жил в монастыре послушником, в 1995 году, я был носильщиком у монахов.
Каким было первое ваше впечатление от Святой горы?
Ощущал свое недостоинство. Так как пообщался там с настоящими монахами, а мне все это только предстояло (и предстоит) еще пройти. Вообще, на Афоне всегда становишься учеником, наверное, там единственная в своем роде такая школа духовной жизни. Я молю Бога, чтобы это ощущение у меня никогда не ушло.
Загрузить увеличенное изображение. 800 x 637 px. Размер файла 148379 b.
Мне кажется, что люди так устроены, что им перед глазами постоянно нужен пример, добрый пример. Особенно это касается монашества. Для того, чтобы устоять в искушениях, всегда очень хочется иметь горячую веру, увидеть ее. А как ее увидеть? Вот увидел настоящего монаха - и уже все понимаешь, даже чтение книг столько не дает. Думаешь: «Если он живет так, почему я не могу так жить?» Поэтому для меня так дороги портреты нынешних насельников Афона - они ведь живут в наши дни, рядом с нами.
Хотелось бы, конечно, чтобы мои скромные труды послужили, по возможности, и восстановлению фотомастерской на Афоне. 150 лет назад профессор естествознания императорской академии наук Петр Иванович Севостьянов начал снимать Афон, он изучал афонские рукописи и книги, свидетельства о подвижниках, жизнь насельников. Как оказалось, он не просто мой однофамилец, но, возможно, и дальний родственник. При поддержке Российской Академии наук и Святейшего Синода экспедиции, организованные Петром Ивановичем, трижды посещали Афон (первый раз в 1851 году), чтобы составить подробные карты, детальные описания памятников, сделать фотоснимки. Тогда в скиту Святого Андрея была организована первая профессиональная фотостудия. Ныне в русском монастыре на Афоне мастерская восстанавливается.
В наше время понятие старчества обесценивается. Кто же такие современные старцы и есть ли они на самом деле?
Загрузить увеличенное изображение. 521 x 700 px. Размер файла 72998 b.
- Старчество, конечно, это не должность. Это люди высокой духовной жизни, которых благословили окормлять еще и других, давать духовные советы. Это благословение. Благодать, которая на нем почиет, его и прославляет. И я был свидетелем их дарований: и прозорливости, и чудотворений, и исцелений... Даже есть афонские свидетельства о том, что некоторые монахи-святогорцы одновременно, как великие святые, могли находились в разных местах, в одно мгновение времени совершать помощь в разных точках земного шара.
Афонский иеромонах Савватий (Севостьянов)«Пути Святой Горы. От Афона до Валаама»
В выставочном зале Сестрорецка - курортного города на побережье Финского залива, вблизи Санкт-Петербурга - до 21 ноября 2016 года будет открыта выставка фоторабот иеромонаха Валаамского монастыря Савватия (Севостьянова) «Пути Святой Горы. От Афона до Валаама». В экспозиции более ста пятидесяти фотографий. Выставка организована по благословению епископа Троицкого Панкратия, игумена Спасо-Преображенского Валаамского ставропигиального мужского монастыря. Она приурочена к 1000-летию присутствия русского монашества на Святой горе Афон и посвящена памяти многих поколений иноков братских обителей.
Иеромонах Савватий, в миру Сергей Севостьянов, увлекался фотографией с детства, но выбрал для себя другое поприще: закончил географический факультет МГУ. С фотокамерой Сергей объездил полстраны. Любовь к фотографии, как говорит сам иеромонах, и подтолкнула его к Богу. В 1995 году в одной из поездок на его пути встретился известный старец, и беседа со святым человеком заставила Сергея изменить свою жизнь. А фотография из увлечения стала его монашеским послушанием.
На Валаам Сергей не готовился - собирался в Соловецкий монастырь, где его ждали. Неожиданно старец, к которому он пришел за благословением, произнес: «Валаам». Мог ли знать будущий инок, что сто пятьдесят лет назад Валаамский монастырь был одним из первых мест в России, где по достоинству оценили фотоискусство, и одна из первых фотомастерских в России появилась именно здесь?
Все снимки отца Савватия сделаны форматными камерами на огромных штативах, многие аппараты он собрал из разных деталей, найденных в подвалах монастыря, а снимает на серебряных пластинах, как это делали сто-сто пятьдесят лет назад. Фотографии, в основном, монохромные. Именно такие, считает монах, создают особую атмосферу, заставляют сосредоточиться на изображении. Сегодня эти снимки можно встретить в музеях России и Франции, хранятся они и в Международном музее фотографии города Рочестера в США.
Я восстановил старую валаамскую традицию, - рассказывает отец Савватий. - Фотография и на Афоне, и на Валааме появилась практически в один год - в 1853-м, вскоре после обнародования в 1839-1840 годах изобретения камеры-обскуры. Именно ее стал использовать русский художник Сергей Левицкий для своей работы. Его друг Петр Иванович Севастьянов, профессор естествознания Санкт-Петербургской императорской академии наук, был известным этнографом, историком и специалистом по архипелагам. Севастьянов взял на вооружение камеру-обскуру и стал ездить с ней в экспедиции. Когда он приехал на Афон, камерой заинтересовались монахи. Профессор подарил обители свое фотографическое оборудование и научил им пользоваться. Монахи построили за пределами монастыря, над морем, целый трехэтажный дом - для фотографической мастерской.
Профессор Севастьянов, вернувшись в Россию, поехал на Валаам - на Северный Афон, и опять же с фотоаппаратурой, - продолжает рассказ иеромонах Савватий. - Валаамские монахи тоже захотели оснастить фотомастерскую, и он специально закупил, привез и подарил им оборудование. Так на Валааме появился новый вид послушания, которое исполняли двадцать человек. Фотография как послушание - это часть моей духовной жизни, та самая лестница, по которой я двигаюсь. Это большое испытание, потому что всякое творчество - оно личностное, а послушание требует отречения от своей воли.
Однажды отец Савватий пришел к игумену монастыря с просьбой сменить послушание. Игумен ему сказал: «Это потому, что ты в миру занимался творчеством из тщеславия, тщеславен был, этим и питался. И подогревал себя, и энергия у тебя отсюда черпалась. А здесь послушание, смиряться должен».
…Отец Савватий поделился своими воспоминаниями, наблюдениями и умозаключениями, связанными с созданием фотолетописи монастырской жизни.
Так случилось, что первая моя выставка была посвящена Ново-Иерусалимскому монастырю и называлась «Экскурсия или обитель». Тогда же я оставил свою основную работу, решив полностью посвятить себя творчеству. Сотрудники музея, который был в то время в монастыре, предложили выставить мои фото. Позже ученые-этнографы пригласили с собой в поездку на Урал, и я около десяти лет ездил в поисках уходящих примет русской духовной жизни, заново открывая для себя Россию: снимал пермские поселения старообрядцев, костромские села, Псков, Новгород, Соловки. Многие коллекции фотографий были переданы в местные краеведческие музеи, а последней моей работой в миру стала книга «Крест над Россией», вышедшая в 1998 году.
Когда принял решение уйти в монастырь, старец, благословивший меня подвизаться именно на Валааме, сказал, чтобы я не оставлял фотографию.
Какую роль сыграл в Вашей жизни Афон?
Первый раз меня послали туда в 1995 году, я был носильщиком у монахов. Потом бывал на Афоне много раз, а в один приезд провел там полтора года: жил по две-три недели в уединенном скиту вместе со своим духовником, а после, по его благословению, около недели путешествовал с фотоаппаратом по Горе и возвращался в скит.
Каким было Ваше первое впечатление от Святой Горы?
Ощущал свое недостоинство. На Афоне всегда становишься учеником, наверное, там единственная в своем роде школа духовной жизни. Молю Бога, чтобы это ощущение у меня никогда не ушло.
Мне кажется, люди устроены так, что им нужен добрый пример. Это касается и монашества. Чтобы устоять в искушениях, нужно увидеть в других пример горячей веры. А как ее увидеть? Вот перед тобой афонский монах - и уже всё понимаешь сердцем. Даже чтение книг столько не дает. Думаешь: «Если он живет так, почему я не могу?» Поэтому для меня так дороги портреты нынешних насельников Афона - они ведь живут в наши дни, рядом с нами.
Кто же такие современные старцы, и есть ли они на самом деле?
Старчество - это, конечно, не должность. Есть люди высокой духовной жизни, которых благословили окормлять еще и других, давать духовные советы. Благодать, которая на них почиет, их и прославляет. И я был свидетелем этих дарований: и прозорливости, и чудотворений, и исцелений… Есть даже афонские свидетельства о том, что некоторые монахи-святогорцы одновременно, как великие святые, могли находиться в разных местах и в одно мгновение времени совершать помощь в разных точках земного шара.
Приезжая с Афона, поражаешься, насколько ценности, которыми восторгается весь современный мир, ничтожны по сравнению с той духовной реальностью, которая существует на самом деле. Любой, кто попадает на Святую Гору, даже неверующий, возвращается преображенным, - я был свидетелем тому не раз.
Тем не менее, не все паломники верят, что на Афоне сохранился тот самый дух монашеской жизни, которым он был славен на протяжении веков.
- Каждый обретет на Афоне то, что хочет найти. Кто ищет благодать, радость - там ее найдет, кто грех - тоже там его найдет. Поэтому и задача моего «творчества» проста: попасть в нужное место и нажать кнопку, - потому что наш Главный Художник уже всё сделал. Что я могу еще придумать?
…Подписывать художественные работы у монахов Валаамского монастыря не принято. И за этими фотографиями - только имена монастырей, молитвы братии и их особый мир - мир, которому больше десяти веков. Как полагает фотолетописец Валаама, оставаться художником в монашестве совсем не просто: искушений много, и выдержать их может не каждый. Многие, ссылаясь на то, что «Бог и намерение целует», - одним намерением и ограничиваются: так удобнее, спокойнее...
Иеромонах Савватий в ответ улыбается: «Ан, не выйдет. Вспомните апостола: “Вера без дел мертва...”»
Время работы выставки: с 12.00 до 19.00 ежедневно, кроме среды. Адрес: г. Сестрорецк, площадь Свободы, дом 1. Вход свободный.
Монашеский постриг священника Алексея Собко во иеромонаха Савватия
Вечером 20 августа 2017 года в Спасо-Преображенском храме Самарского Пустынно-Николаевского мужского монастыря митрополит Днепропетровский и Павлоградский Ириней совершил монашеский постриг клирика храма в честь святителя Иоанна Златоуста пгт. Слобожанское (коттеджный микрорайон «Золотые ключи») Днепровского района иерея Алексея Собко. Новопостриженному иноку было дано имя Савватий – в честь преподобного Савватия Соловецкого (память 8/21 августа).
В таинственном чине монашеского пострижения приняли участие: наместник Самарской обители архимандрит Досифей (Савелов), сотрудник Днепропетровского епархиального управления архимандрит Спиридон (Бабай) и клирик епархии архимандрит Иаков (Бобух). В храме молились собратья по пастырскому служению – священнослужители Иоанно-Златоустовского храма, братья и насельники обители, прихожане монастыря.
При постриге в монашество (малую схиму или мантию) постригаемый дает Богу обеты безбрачия, послушания и нестяжания. Испытывая твердость постригаемого, владыка троекратно бросал ножницы и дважды отвергал их. Постригаемый смиренно подавал их и целовал руку архипастыря. Приняв ножницы в третий раз, митрополит Ириней крестовидно постриг посвящаемого и нарек ему новое имя, знаменуя тем окончательное отречение постригаемого от мира: «Брат наш иеромонах Савватий постризает власы главы своея, в знамение отрицания мира, и всех, яже в мире, и во отвержение своея воли и всех плотских похотей, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, рцем вси о нем: Господи, помилуй».
После пострижения о. Савватий был облечен в хитон, параман, рясу, пояс, мантию, клобук, сандалии и получил четки, чтобы пребывать непрестанно в молитве Иисусовой. В завершение владыка вручил постригальный крест и свечу, которые новоначальный держит три дня, находясь в алтаре, а потом хранит их до смерти.
По окончании пострига владыка Ириней обратился к новопостриженному иеромонаху Савватию (Собко) со словом назидания, в котором пожелал ему терпения и радости в исполнении послушания, которое ему вверено, непрестанно творить Иисусову молитву и через этот подвиг спасать свою душу.
«Монашество есть путь высочайшей и совершеннейшей любви. Монах отвергается любви земной, чтобы всецело предаться любви к своему Небесному Отцу, любви ко Христу и к Церкви Христовой. Вся его жизнь и все его помыслы должны быть устремлены ко Христу. Монашеский путь – путь отречения от себя, а жизнь монаха является подражанием жизни Спасителя! Это взятие на себя благого и легкого ига Христова, это путь подражания Христу и следования за Христом. Путь этот тернистый и многоскорбный, но вместе с тем радостный и светлый, потому что конечной его целью является Царствие Божие. «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, о всем благодарите»(1 Фес. 5. 16-18). Пусть и эти слова апостола Павла будут для тебя путеводными на монашеском пути. Слова эти обращены к каждому христианину, но особым образом они раскрывают суть монашеской жизни, ибо источником радости является именно непрестанная молитва и благодарение Богу », – сказал владыка Ириней.
На молитвенную память архипастырь преподнес постриженику Полный иерейский молитвослов с памятной надписью и архиерейским благословением: «Всечестному иеромонаху Савватию (Алексею Павловичу Собко) на молитвенную память в вечер монашеского пострига, 20 августа 2017 года, в неделю 11-ю по Пятидесятнице, накануне Дня Ангела – преподобного Савватия Соловецкого (21 августа). Спасайся в Господе. Благодать Божия да пребудет с тобой во все дни жизни!».
По завершении пострига присутствующие поздравили иеромонаха Савватия. Приветствуя его каждый спрашивал: «Что ти есть имя, брате?». Новопостриженик отвечал: «Грешный иеромонах Савватий». И слышал ответное приветствие: «Спасайся о Господе!».
В тот же вечер иеромонах Савватий прибыл на место своего служения – в Иоанно-Златоустовский храм, где приступил к молитвенному правилу. Ровно в полночь священнослужители храма посетили новопостриженного и пропели тропарь «Се Жених грядет в полунощи….».
Три дня после пострига иеромонах Савватий будет находиться в храме – молиться и совершать Божественные литургии.
Далёкий Афон - я никогда не увижу тебя: твоих таинственных гор и строгих монастырей, уединённых келий и калив, каменистых тропинок Карули и вершин Катунакии, не спущусь к синим волнам Эгейского моря, не проснусь от звука деревянной колотушки в паломнической гостинице - архондарике. Монашеская республика Афон недоступна для женщин. Но я могу услышать истории об Афоне своего первого духовного наставника - игумена Савватия.
Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его
На Афоне духовные причины и следствия очень близки по времени, обнажается духовная суть происходящего. Афон - место молитвы и битвы духовной, поэтому события и поступки здесь несут особую наполненность, имеют особую концентрацию. Здесь каждый день опытным путём подтверждается древняя мудрость Соломона: «Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его».
Своё очередное, седьмое путешествие на Афон я долго планировал, предвкушал, хотя вобщем-то давно знал, что предполагаешь одно, а Царица Небесная - хозяйка Афона - Сама промышляет о тебе, и Её о тебе произволение - и есть самое для тебя лучшее, самое верное и спасительное. Можно распланировать свою поездку до мельчайших деталей, а Пресвятая полностью изменит все твои планы. И только какое-то время спустя понимаешь, что это и было самым чудесным и промыслительным в твоей жизни.
Так случилось со мной и моими спутниками и в этот раз. Мы уклонились от намеченного пути, заблудились, находились в опасности, и пережили довольно неприятные моменты испуга и сильнейшей усталости. Но, когда прошли путь до конца, осознали, что всё это было не напрасно, а для того, чтобы получили мы духовные уроки. Но всё по порядку.
В предвкушении подъёма
Мы сидели в портовой таверне Дафни «У Яниса», ели булочки со шпинатом и пили небольшими глотками ледяную минеральную воду. Настроение у всех было приподнятое, взволнованное: мы ждали паром «Агиа Анна» и предвкушали подъём на вершину Афона. Все мои спутники были уральцами: иеромонах Симеон, благодетель монастыря Евгений Валентинович из Перми, иерей отец Игорь с четверыми земляками-паломниками из Кунгура.
Духовник Свято-Пантелеймонова монастыря иеромонах отец Макарий благословил нас не только подняться, но и отслужить Литургию в храме Преображения на вершине Афона. В храме наличествует только престол, из-за больших холодов и постоянной сырости там нельзя ничего хранить и для службы нужно брать всё необходимое с собой. И отец Макарий дал нам для совершения Литургии кагор, одну большую афонскую просфору (в России мы литургию совершаем на пяти служебных просфорах, а у греков одна большая просфора с пятью печатями), Чашу и Антиминс.
 |
Некоторые паломники, по их рассказам, переживали подъём без каких-либо страхований как духовные младенцы под защитой Пресвятой Богородицы. Либо как беспечные туристы, к которым злая сила и не приближалась по причине полного отсутствия у них каких-то духовных целей: поднялись, полюбовались красотой вида и быстренько спустились, особенно и не задумавшись, зачем они это делают.
Я же переживал за своих спутников, особенно за отцов: у кого есть особое призвание, у тех - искушения и напасти в меру призвания. Лукавый чувствует, когда чья-то вера может принести плоды и строит козни. Святые Отцы хорошо знали, что чем выше духовный потенциал человека, тем более мощный противник с ним борется. Силы наши духовные по сравнению с отцами древности или в сравнении со старцами афонскими, конечно, крайне малы, просто ничтожны. Но враг ненавидит пастырей и хорошо знает, зачем каждый паломник поднимается на вершину Афона. А мы шли туда помолиться за свою паству, за духовных чад и совершить Литургию.
Храм Преображения - непростой храм. По преданию, на вершине Афона находился идол Аполлона. Он рухнул, когда на Афонскую землю ступила нога Пресвятой Богородицы. На месте языческого капища и был построен храм самим преподобным Афанасием Афонским в 965 году. Он перестраивался и обновлялся неоднократно, в том числе, в 1895 году Патриархом Константинопольским, Иоакимом III.
Молитвы всего Афона восходят к небу, поднимаясь к вершине горы, к этому маленькому храму Преображения, который предстоит как бы перед самим престолом Господа.
Этот храм необычен ещё и тем, что, по преданию, именно здесь перед концом света совершится самая последняя Литургия. Когда пучина страстей и людской грязи захлестнёт всю нашу бедную землю, этот храм на вершине удела Божией Матери останется последним местом, где афонские монахи вознесут свои молитвы Богу: Господи помилуй - «Кирие элейсон!» И, может быть, эта последняя, отчаянная молитва будет той самой молитвой десяти праведников, которая оставит нам надежду ниневитян.
Пока мы обсуждали предстоящий подъём, к нашему разговору прислушивался мужчина лет сорока пяти, сидевший за соседним столиком. Наконец он подошёл к нам, представился и попросил разрешения присоединиться к нашей группе и вместе с нами подняться на вершину Афона. Это был русский турист, по виду крепкий и спортивный. Характер у него оказался очень живым, общительным, ему было всё равно, куда идти или ехать, а услышав наш разговор, он загорелся и стал проситься с нами.
Я подумал о том, что мы морально готовились к такому подъёму, брали благословение, молились, а для него это просто случайность. Но решили не отказывать просящему, тем более, что в одиночку на вершину подниматься нельзя. Мы согласились взять его с собой, правда, предупредили, что это не просто спортивная прогулка. Он весело улыбнулся в ответ на наши слова, и мы подумали, что такое легкомысленное отношение к восхождению на вершину Святой Горы может быть опасным для него. К сожалению, интуиция нас не подвела.
Дорога к вершине
На пароме мы добрались до пристани у скита святой праведной Анны. Вверх, к скиту, вели очень удобные бетонные ступени. Поднявшись, помолились преподобной Анне, попросили помощи в успешном восхождении, попили водички и пошли вверх по каменисто-грунтовой тропинке.
Когда поднялись вверх уже порядочно, у одного из кунгурских парней началась боязнь высоты, о чём он сам раньше и не подозревал. Он поднимался по тропинке и почувствовал, как закружилась голова, стали подкашиваться ноги. Мы подбадривали его, советовали смотреть только на нас, не переводя взгляд на местность, останавливались, когда ему становилось слишком плохо.
Сделали привал. Еда была самая простая: помидоры, хлеб. Немного горького шоколада, как высококалорийного продукта. Выпили немного воды. Помолились, в том числе, за нашего спутника. Паренёк отдохнул от напряжения и страха, немного адаптировался и дальше уже поднимался нормально, стараясь, правда, особенно не смотреть по сторонам.
 |
Камни были разного размера, и ноги нередко подворачивались на них, что затрудняло передвижение. Иногда камней становилось меньше и идти было легче, иногда тропа становилась очень крутой, и это снова замедляло ход. С высотой менялись климатические зоны и вид вокруг. Появились карликовые дубы больше похожие на кустарники, их можно было узнать по характерным светло-коричневым желудям. Иногда открывалась такая величественная панорама Афона, что просто дух захватывало.
А потом мы зашли в лес, как бы негустой парк. Там царил мрак, тенистые деревья, низкорослые кустарники, будто мы внезапно оказались на равнине. Нам это напомнило Россию. Мы прилегли на землю, отдых очень утешил. Пошли дальше, и снова начались колючие кустарники, акация. Увидели крест и развилку и ободрились, значит, вершина недалеко.
Страхования
Мы растянулись в пути, и я уже не видел своих спутников, каждый шёл со своей скоростью. Какое расстояние мы прошли? На Афоне расстояние меряют не километрами, а часами. Если спросить афонского монаха о дороге куда-то, то он ответит, сколько часов требуется, чтобы дойти до места назначения.
Дорога становилась всё круче, растительность реже. Шли уже часа четыре, когда стал моросить дождь, поднялся холодный ветер. И тут у меня начались страхования, мне стало очень страшно. Страх проникал вглубь, казалось, до самых костей, ни молитва, ни усилия воли не могли его ослабить. Это не был ни страх темноты, ни людей, это был ничем не объяснимый холодный липкий страх, скорее ужас, обволакивающий всё тело, парализующий ум и волю.
 |
Я упал, лежал без сил и ждал смерти. В ушах стучало, не хватало воздуха, сердце как будто сжали ледяной когтистой лапой. Мои попутчики были кто далеко впереди, кто позади, и я был совсем один. Пытался молиться, преодолевая страх, но страх забивал молитву. Постепенно, с еле теплящейся молитвой, пришло чувство, что я несу на гору весь груз своих грехов и груз грехов своих духовных чад, всех, за кого я молился, о чьём прощении я ходатайствовал перед Господом как пастырь. Я почувствовал ответственность за них, и молитва моя стала горячее, стала потихоньку пробиваться сквозь липкий холодный туман страхования.
Почувствовал, что, если смогу преодолеть этот морок, наваждение, бесовский страх, если смогу подняться и дойти, то, может быть, Господь примет мой труд, моё сопротивление как жертву, как мольбу о прощении. Эта мысль подняла меня на ноги, и я встал, пошёл вверх. Шёл чисто механически, плохо соображая, чувствуя вокруг себя бесовский рой, как будто они возле меня сплошной невидимой стеной. Я шёл, но чувство было такое, как будто я двигаюсь на месте.
Если смогу пробить эту стену, смогу дойти, то стану духовно сильнее. А я должен быть сильнее: за моей спиной невидимо, но духовно ощутимо стояли все те, за кого я молился, те, кто доверился мне - мои духовные чада. Этот помысл сделал молитву горячее, и я с умилением сердца воззвал к Пресвятой Владычице нашей - Богородице. И почувствовал, что стена рассыпается. Мне стало легче.
Увидел отца Симеона, который шёл сзади и приближался ко мне. Шёл молча, но по лицу его было заметно, как ему плохо. Я подумал об отце Игоре, о Евгении Валентиновиче, который перенёс инфаркт, и стал молиться за своих спутников. Почувствовал, что молитва окрепла, что Пресвятая смела с пути демонов как пылинку. И тут нам открылся скит Панагии. Захлестнула радость - дошли до Панагии!
Когда все собрались, поделились переживаниями. Труднее всех досталось отцам, как я и ожидал. Легче всех оказался путь к скиту для нашего туриста, он поднялся первый, страхований никаких не испытывал. При виде наших измученных лиц очень удивлялся. Я видел, как гордость наполняет его и хотел предостеречь: Господь защитил его как младенца духовного от страхований, но, если он припишет лёгкость подъёма себе самому, то могут последовать искушения. Но он не стал слушать предостережений. И зря.
 |
В это время ночью с фонариком с вершины спускалась группа паломников, торопясь на паром, и он, рыдая, убежал с ними, так и не дойдя до вершины оставшихся метров.
А мы остались ночевать. Обычно паломники так и делают - здесь ночуют, а утром, отдохнув, делают последний рывок к вершине, до которой остаётся метров семьсот. Скит представляет из себя небольшое здание, внутри зал с камином, который можно растопить, чтобы подсушиться и переночевать в тепле, а часть здания - маленький храм - параклис.
В скиту шёл ремонт, рабочие-албанцы бетонировали пол, местами вместо бетона рассыпан гравий. Мы обрадовались пристанищу, принесли корягу, положили в камин, но он был не отремонтирован, начал дымить. В помещении лежали одеяла и спальники, довольно старые, рваные, грязные, но ими можно было укрыться, подстелить под себя: вокруг довольно влажно и холодно, градусов десять, а мы все - уставшие, мокрые от пота и дождя. Кому достался спальник, кому одеяло, кто-то попытался уснуть сидя возле дымящегося камина.
Всю ночь я мёрз, дрожал от холода и сырости, уснуть почти не мог, молился. К утру забылся и на пару часов уснул. Когда проснулся - всё тело ныло, ноги гудели, но эта усталость была приятной. За все грехи наши прости нас, Матерь Божия!
На вершине
Вышли на улицу и продолжили восхождение. Кругом туман, холодно. Отошли от Панагии метров сто, но её уже стало не видно. Извилистая тропинка, скользкие камни, растительности нет - северная природа, похожая на тундру. Поднимались больше часа, хоть и недалеко, но приходилось идти медленно: камни под ногами скользкие, легко упасть и покалечиться, покатившись вниз.
 |
Маленький храм Преображения без куполов. Зашли в храм. Очень холодно. Достали всё необходимое и начали совершать Литургию. Втроём совершили Проскомидию, вынули частицы за своих чад, прося Господа помиловать их и нас. Кунгурские паломники пели вместо клироса, нестройно, но дружно - от души. Причастились.
 |
Вышли из храма - солнце выглянуло, рассеялись тучи - красота! Величественность панорамы, синее море, вид на всю Святую Гору - наполняли душу радостью. Самый пик - маленькое неровное плато. Мы стояли на вершине - камни, храм, афонские святые и мы, ощущение, что мы все - единое целое! Явственно ощущаемое присутствие Бога и Пресвятой Богородицы. Чувство чего-то вселенского, космического - единая церковь - небесная и земная!
Трудно словами передать то, что я чувствовал тогда - духовный восторг, радость! Все страхи отошли, и я чувствовал себя счастливейшим человеком в мире. Пресвятая Богородица, благодарим Тебя за неизреченную милость к нам, грешным! Господи, да святится имя Твое!
Спустились до Панагии. Здесь мы сердечно простились и расстались со своими спутниками. Они торопились на паром, а мы с отцом Симеоном и Евгением Валентиновичем собирались идти по Афону дальше.
Мы заблудились
Мы решили спускаться не к скиту Святой Анны, а по другой стороне, чтобы обогнуть Афон и попасть в Великую Лавру, самый древний монастырь Афона, основанный ещё преподобным Афанасием Афонским .
Шли не спеша. Чувствовали необыкновенную лёгкость и духовную радость. Было тепло, даже жарко, и мы согрелись после холодной ночи. Дошли до развилки, от которой уходили две дороги - направо и налево. Дорога левее казалась заброшенной, как будто по ней давно никто не ходил. Вдобавок чуть дальше её преграждало упавшее дерево. А дорога направо казалась более ухоженной, по ней мы и решили пойти.
Как оказалось, позднее, мы сильно ошиблись: выбрав дорогу налево, мы в этот же день оказались бы в Великой Лавре. А тут - идём-идём, три часа пути, четыре, а дорога продолжает петлять, причём явно спускается вниз, а мы хорошо знали, что Великая Лавра не внизу. Уставшие за прошлый день ноги стали сильно болеть, особенно икры и ступни: при восхождении напрягается бедренная часть, а при спуске удар приходится на нижнюю часть ноги. Ноги казались совершенно разбитыми, и мы шли уже с трудом, ковыляя кое-как.
 |
Рассмотрев сверху кельи, выбрали самую благоустроенную, самую богатую на вид с ухоженным садом, решив, что в такой келье легко найдётся место для трёх паломников. Спустились к ней. Сверху казалось, что все кельи находятся недалеко друг от друга, но когда мы спустились, то поняли, что между ними довольно большое расстояние. Для наших разбитых ног такое расстояние казалось уже просто огромным.
Постучали в железные врата скита, но никто не открыл. Мы в изнеможении опустились на землю рядом с воротами: второй день в пути, весь день мы пили только родниковую воду и поделили на троих плитку горького шоколада. Потом стали стучать снова. Раздался голос, но дверь нам не открыли. В ней распахнулось окошечко, и обитатель скита громко заговорил по-гречески, отказал нам в приюте, для убедительности помахав сурово руками: «Нет, нет, мы не принимаем!»
Куда идти? Казалось, мы не в состоянии сделать ни шагу больше. Внезапно к нам подошёл какой-то трудник. Он привёл нас к маленькому сарайчику, служившему ему пристанищем. Сарайчик был так мал, что он сам с трудом в нём помещался. Он не мог принять нас на ночлег, но отнёсся к нам с любовью и сочувствием: дал нам яблоко, хлеб, лукум. Поделился тем немногим, что имел, но сделал это от чистого сердца. Мы перекусили, сидя на траве у сарая и почувствовали небольшое облегчение. Нужно было идти дальше. И мы с трудом встали и пошли, решив ночевать в лесу. А утром попытаться дойти до Лавры.
Уже совсем стемнело, каменистая дорога вела то вверх, то вниз, и её уже плохо было видно в сгущающихся сумерках. Позднее мы узнали, что находились в большой опасности: совсем рядом была пропасть, и мы могли упасть в неё в темноте. Также в этом месте были часты камнепады: стоило неосторожно наступить ногой на неподходящий камень, и на тебя обрушивалась целая лавина камней.
Ночлег в келье святого Иоанна Предтечи и урок любви Христовой
Внезапно мы услышали крик - нас звали. Из темноты показалась фигура монаха, потом второго, они бежали к нам, просили остановиться и звали за собой. Оказалось, что трудник сбегал в другую келью и рассказал живущим там греческим монахам о нас. И они бросились бежать за нами, чтобы предложить нам ночлег.
 |
Монах постарше, очень благообразный, худой, аскетического сложения показал нам койки и успокоил: «Отдыхайте, как следует, мы вас на утреню будить не станем, разбудим только на Литургию». И мы, счастливые, провалились в крепкий сон.
Утром помолились на Литургии в маленьком параклисе. После службы вместе потрапезничали. Видно было, что эти монахи очень бедны, но они охотно делились с нами последним. Старший спросил меня, кто я. Узнав, что я игумен, духовник монастыря, спросил, сколько сестёр подвизается в нашем монастыре. И с большой любовью подарил на всех простые бумажные иконочки святого Иоанна Предтечи. Оказалось, что это был скит Иоанна Предтечи, и великий святой через этих монахов оказал нам свою милость.
Я пошарил рукой в рюкзаке, нашёл баночку икры и протянул её монахам. Они взяли её с радостью, и я понял, что такой гостинец они видят крайне редко, а, может, и никогда.
Мы сердечно попрощались с ними и пошли к Лавре. Дошли до Лавры и поняли, что выбрали неправильную дорогу, которая и провела нас круговыми путями, петляя серпантином к морю, к скитам Катунакии.
Подумав, поняли, что неслучайно произошла эта ошибка. Ведь пройдя этот кружной путь, мы встретились с двумя монахами бедного скита, которые оказались богатыми как никто - богатыми Евангельской любовью, искренней, чистой, нелицемерной, бескорыстной, любовью ради Христа. Мы вынесли для себя, как это важно - принять странников, бежать за ними вслед, чтобы послужить им, а потом ещё и благодарить тех, кому оказал милость и гостеприимство за возможность послужить им ради Христа. Это было гостеприимство Авраама.
Любовь этих монахов оправдала в наших глазах и негостеприимство богатого скита, исцелила рану наших душ, удержала от осуждения.
Мы давно уже были дома, но восхождение на вершину Афона осталось с нами - в наших душах, наших сердцах, преображённых милостью Божией там, в маленьком Афонском храме Преображения. Евгений Валентинович как святыню бережёт одежду, в которой поднимался на вершину Афона. И мы с отцом Симеоном храним это путешествие в сердцах наших и с любовью делимся им с вами, читателями этого рассказа.
