Чему ученики могут научить учителя. Семь условий успешности учителя начальных классов. Какими умениями и навыками обладает педагог

На сайте «Лента.ру» опубликована беседа с заместителем научного руководителя НИУ Высшая школа экономики, доктором экономических наук Львом Любимовым, автором проекта создания университетско-школьного кластера, в которой он рассказал об основных идеях проекта, высказал ряд предложений по проблемам российского образования.

О проекте

Университетско-школьный кластер создан год назад в отдаленных микрорайонах Москвы — Некрасовке, Капотне и Марьино. В него входят 33 образовательных комплекса, в составе которых 220 школ и детских садов. Этот кластер в экспериментальном режиме должен отработать методику “подтягивания” неуспевающих школ до уровня успевающих, научить учителей работать в новой парадигме деятельностного обучения. По мнению идеолога проекта, среда для воспитания таких учителей образуется как раз в образовательных комплексах, потому что там есть “главный источник движения вперед” — многообразие.

В образовательном кластере университетские профессора сначала проводят с учителями программу повышения квалификации, затем дают им задание изучить и освоить определенный объем профессиональной литературы. После этого — экзамен на усвоение.

Почему это нужно?

По мнению Любимова «российская школа не дает детям по-настоящему развить свой потенциал», штампует массовых троечников, из которых затем «вырастает масса неконкурентоспособных взрослых»: минимум профессионалов мирового уровня практически в каждой области и «толпы иждивенцев и квазипредпринимателей, цель которых схватить чужой бизнес, «отжать» и вывезти за рубеж валюту».

Наша школа, считает ученый, за двадцать прошедших лет воспитала целое поколение людей, «которые будут искать, где полегче и подешевле приобрести вузовский диплом, а потом в обломовском халате болтаться в каком-нибудь офисном или торговом планктоне. Им лишь бы не переусердствовать, лишь бы не перетрудиться».

Любимов считает, что обычный российский учитель не научен учить детей компетентности, то есть способам поиска, отбора знаний, их применения и наделения собственными смыслами. Он «умеет только устно пересказывать учебник и командовать». Поэтому, если сегодня ребенку данная тема интересна, а учитель будет на уроке транслировать только учебник, ученик дома в интернете сам найдет интересные и нужные ему материалы, будет знать больше учителя по этой теме, и поэтому потеряет интерес к учителю.

Надо учить учителей, школу работать по-новому

Идеолог проекта считает, что надо начинать с учителя: учить учителей компетентности.

“Самообучение в течение всей жизни - это важнейшая заповедь XXI века. Учитель должен научить ребенка учиться самостоятельно. Как он это сделает, не учась сам каждый день?”, — отметил Любимов.

Педагог должен стать предметным экспертом, а не просто учителем того или иного предмета. Только такой учитель сможет воспитать не массового троечника, а конкурентноспособного молодого человека, полагает ученый.

По наблюдениям Л. Любимова в любой школе весь учительский корпус делится на три части:

1.Рыцари школы. Для них главное - дети, у них есть профессиональная совесть, честь.

2.Учителя, которые привыкли к инструкциям, к приказам. Прикажут - сделают, не прикажут - не сделают. Они вполне управляемы и обучаемы.

3.Учителя, кто держится за рабочее место и доходы, которое оно приносит. Они меняться просто не хотят. С ними надо постараться расстаться.

Любимов считает, что в новой школе должен быть современный руководитель. Не все директора, как старые так и новые, выдерживают современные требования. И их надо менять. Для чего нужно разработать систему конкурсного отбора, как, например, это сделано в Москве.

Ученый считает, что и школьников надо учить компетентности. По его мнению, надо заменить дидактическую парадигму на деятельностную. Нужно учить школу тому, что делать и как делать по новой парадигме. Например, Китай уже провел такую реформу и стал мировым школьным лидером.

Нужны большие инвестиции в учителя, директора, в родителя. Зарубежные ученые подсчитали: один доллар, инвестированный в образование ребенка, приносит 17 долларов прибыли по достижении им трудоспособного возраста.

Активно привлекать родителей

Любимов считает, что «роль родителей сегодня - это один из главных провалов сада и школы». Большинство родителей рассматривают учебные заведения как камеру хранения, для многих из них образование - это корочки, а не система знаний в голове, что их дело - родить ребенка, кормить-одевать, а остальное все за них сделают.

Учить детей устной речи, чтению, письму

«Динамично развивающаяся устная речь, зараженность чтением, писательство - это основа мощного интеллектуального развития», — считает Любимов.

Если 25 лет назад словарный запас первоклассника составлял 5-6 тысяч слов, то сейчас порядка 3 тысяч. Поэтому он предлагает начинать с детского сада. Детский сад должен предоставить родителям банк названий текстовых материалов, аудиокниг, текстовых мультфильмов. А потом вместе сесть и помесячно расписать, когда и что будет читаться, отсматриваться дома и в саду, т.е. составить. программу индивидуальных занятий.

«В начальной школе переосмысливаются задачи обучения чтению и письму. Обучить чтению - значит сделать ребенка пожизненно зависимым от книги, текстов. Ни дня без главы! Обучить письму - значит сформировать у ребенка устойчивую потребность в презентации в письменном виде своих мыслей, впечатлений, переживаний. Ни дня без строчки! К концу началки у ребенка должно появиться собрание собственных письменных текстов», — утверждает ученый.

Беспристрастный ЕГЭ

Говоря о ЕГЭ, Любимов отметил, что «культура независимой оценки - это очень высокая культура». Однако учителя и директора школ, да и все население не привыкли к независимой оценке своего труда. «ЕГЭ - маленький элемент этой высокой культуры, которую нужно возрождать». Но это сработает, если госэкзамен будет беспристрастным.

Хорошее образование не должно быть бесплатным, а аттестаты выдавать не всем

Любимов уверен, что качественное образование должно быть доступно не всем.

«Я считаю, что не нужно всем выдавать аттестаты. Сдал ЕГЭ ниже 40 баллов - а это уровень знаний за 5-й класс - вот тебе справка о том, что использовал свое конституционное право на равную возможность получения полного среднего образования. Но аттестата не заработал», — заметил он.

Кроме того, оно не должно быть бесплатным. Вложить средства в образование детей — долг родителей, а не государства, считает автор проекта.

«Ты на своего ребенка потрать сначала, а потом иди в бутик за рубашкой по десять тысяч», — заметил Л. Любимов.

О сроках

Решить задачу формирования конкурентноспособной молодой когорты предполагается в течение 15-20 лет. Любимов уверен, что это не утопия. Это — продуманная практическая цель, уже реализуемая в кластере.

Марина Солотова

На дворе стоял 1979 год. Я училась в 9-м классе. В школе проходил вечер по случаю 23 февраля. В зале играл школьный ансамбль, и я была на седьмом небе от счастья, потому что впервые танцевала с Игорем из параллельного класса, в которого была влюблена «до самой смерти».

Ближе к концу Самого Лучшего Вечера в моей жизни мы оказались в туалете одновременно – я, наша классная руководительница и две курящие десятиклассницы. Классной показалась, что я тоже с сигаретой. Повторяю: показалось. Пока я шла, нет, летела домой, она позвонила маме. И вместо разговоров о том, какой Игорь все-таки чудесный, говорили мы с мамой совсем о другом.

Мама мне, конечно, поверила. Но я в свои 16 лет была девочкой гордой, порой до глупости. Не знаю, что меня особенно оскорбило: клевета или украденный вечер, но обиделась я на классную сильно.

И утром объявила маме, что в школу больше не пойду. Потому что «не хочу иметь ничего общего с человеком, который на меня подло клевещет и такое обо мне думает». Уходя на работу, мама сказала: «Хорошо, вечером решим, как быть: в вечернюю школу, в другую школу, в музыкальное училище – вариантов навалом». Я укрылась потеплее и заснула.

Сначала раздался телефонный звонок. Кузина, гостившая у нас по случаю студенческих каникул, сняла трубку и сказала: «А она в школу больше не придет». И объяснила почему.

Спустя полчаса раздался звонок в дверь. В квартиру вошли завуч и классная руководительница… Внимательно выслушав мою версию, завуч Раиса Владимировна сказала, что из школы я уйти, конечно, могу, но лучше не стоит. Она, как мне показалось, говорила долго и вполне убедительно, но я была непреклонной. И тогда она сказала: «Если учитель не прав, он перед тобой извинится. Правда, Алла Турашевна?»

И Алла Турашевна извинилась. И я пулей оделась и схватила портфель. И еле сдержалась, чтобы не броситься на шею Алле Турашевне. Сейчас жалею, надо было броситься.

Это не было унижением учителя. Ни один из моих одноклассников не ехидничал по этому поводу. Никому из нас не пришло в голову насмехаться над классным руководителем или возвести в ранг героя меня. Это была демонстрация профессионализма, основанного на уважении к ученику. Это была демонстрация достоинства школы и педагогов. У наших учителей было чувство собственного достоинства.

Сегодня, накануне нового учебного года, мне не дает покоя вопрос: а сегодняшний учитель готов прийти домой к ученику, чтобы перед ним извиниться? И я склоняюсь к отрицательному ответу.

Не потому, что учителя стали менее профессиональными. И тогда, и сейчас учителя есть разные. И те, кого безмерно любят дети, потому что есть за что. И те, кого они терпеть не могут, потому что есть за что. Но у современных учителей любить и уважать детей часто не хватает времени и сил, потому что они вынуждены любить департаменты и министерства. Такое количество никому не нужной, бессмысленной работы, часто граничащей с профанацией, можно делать либо от большой любви, либо находясь в рабстве. Такую нагрузку выдерживать может только робот, да и то до поры до времени.

Я пишу сейчас эти очевидные вещи для того, чтобы родители поняли: не стоит ждать и тем более требовать от учителей особого душевного отношения к нашим детям. У них просто нет ресурса на это. А тот, который есть, нам вместе надо беречь. Не звонить, например, в департамент и президенту, если учитель сделал что-то не так. Просто попытаться решить вопрос спокойно и полюбовно в границах класса.

Потому что на каждую нашу жалобу школа и учитель будет писать миллион объяснений, вместо того, чтобы учить наших детей. Нам надо понять, что наша задача – не перевоспитать учителя, а научить ребенка правильно и без ущерба для здоровья вести себя в любой ситуации. И защитить его там, где это необходимо.

Учитель должен учить! Все остальное – наша обязанность. Вспоминаю папу своего ученика-пятиклассника, который искренне не понимал, почему его ребенок не моет руки перед тем, как сесть дома ужинать. «Вы чему их тут учите?!» – возмущался папа. Я учу их русскому языку и литературе. А мыть руки их должны научить мама и папа, хорошо бы задолго до пятого класса…

Именно поэтому я всю жизнь люблю читать

Во второй четверти первого класса я перешла в другую школу – родители получили квартиру в новом районе. В 7 лет техника чтения у меня была точно такая же, как сейчас – так получилось. Напомню, что в 1970 году понятия «подготовка к школе» не существовало в принципе, поэтому добрая половина первоклассников первые буквы узнавали за школьной партой, по букварю.

Слушать, как мои одноклассники пытаются сложить буквы в слоги, а слоги – в слова, мне было очень скучно. Я сразу же узнала, где в школе находится библиотека. Через неделю библиотекарь, которая выдавала мне книжки «по возрасту», сказала моей учительнице Марии Федоровне: «К вам такая девочка странная пришла, на одной перемене берет книжку, а на второй – отдает и просит новую». Мария Федоровна, которая мои первые дни в классе, где учились сорок два человека, меня не трогала, подозвала меня к себе и попросила почитать.

После этого я ни разу за 3 года начальной школы не следила за тем, как читают мои одноклассники, и не пересказывала тексты. На чтении меня сажали за последнюю парту и я читала то, что мне интересно: «Робинзона Крузо», «Детей капитана Гранта», «Дикую собаку Динго»… а раз в неделю, на уроке внеклассного чтения, я пересказывала эти книжки своим одноклассникам, и за это мне ставили оценки. А на уроке математики место за последней партой занимала Ирка Галаева, которая решала задачи за 4-й класс. Я убеждена: именно поэтому я всю жизнь люблю читать, а Ирка – математику.

Сегодня, накануне нового учебного года, мне не дает покоя вопрос: а сегодняшний учитель готов обеспечить такой индивидуальный подход к своим ученикам? И я склоняюсь к отрицательному ответу.

Не потому, что сегодня в школе нет детей, которым неинтересно сотый раз повторять то, что они помнят еще с позапрошлого года. Таких детей сегодня гораздо больше, чем в 1970 году. У современных учителей нет возможности подобрать ребенку сложные задачи и дать возможность их решать.

Потому что с учителя спросят в первую очередь за то, чтобы ученик отсчитал ровно 4 клеточки от края страницы, и не дай Бог 6 или 3. Или за что, чтобы при попытке узнать, сколько всего молока налито в шесть двухлитровых бидонов, ученик умножал литры на бидоны, и ни в коем случае не наоборот. И за то, чтобы на ЕГЭ ученик мог сделать вот это: «Укажите все цифры, на месте которых пишется одна буква Н. Цифры запишите подряд без пробелов, запятых и других дополнительных символов» .

И плевать, что человек пишет абсолютно грамотно, записал на экзамене по русскому языку цифру с пробелом – все, ошибка. Я пишу сейчас эти очевидные вещи для того, чтобы родители поняли: не стоит ждать и тем более требовать от учителей, чтобы они развивали в наших детях любовь к литературе, истории и математике. У них нет на это сил и времени. Им за другое сегодня платят зарплату. Нам надо понять, что не стоит ругать ребенка за оценки. А если мы хотим, чтобы он знал и любил предмет, озадачиться этим должны мы, родители. Задача учителя – подготовить к ЕГЭ. А озадачиться развитием интереса к новым знаниям, формированием аналитических способностей должны мы, родители, хотим мы этого или нет. Таковы сегодняшние реалии.

И тогда он пошел со щенком к учителю биологии

У меня был подшефный класс. Рассказываю для тех, кто не помнит, что это такое: мы ушли в четвертый, а наша учительница взяла первый. И мы ходили в этот первый (а потом второй, третий и т.д.) класс как шефы. Когда мои подшефники учились в пятом, один из них, Сергей, нашел на улице щенка. Мокрого, грязного и больного. Сергей точно знал, что мама не разрешит занести щенка домой. Но так же точно он знал, что жить без этого щенка уже не сможет. И тогда Сергей пришел с этим щенком к Нине Васильевне, учительнице биологии. Домой. Нина Васильевна взяла щенка, отмыла его, вылечила и через пару недель пошла с ним и Сергеем к Сергеевой маме. И уговорила ее разрешить сыну привести домой друга.

Сегодня, накануне нового учебного года, мне не дает покоя вопрос: а сегодняшний учитель готов так глубоко вникнуть в ребячью жизнь и броситься на помощь? И я склоняюсь к отрицательному ответу.

Не потому, что учителя все вдруг стали черствыми и бездушными. А потому, что сегодня одна десятая часть из нас, как в анекдоте, работает на полторы ставки, потому что на одну им есть нечего, а на две – некогда. Остальные работают на две и больше. Потому что отчитываются в департаменты они не за количество спасенных щенков, а за количество учеников, участвующих в легкоатлетическом кроссе и посещающих внеурочные занятия.

Реалии времени: учитель не может оставаться верным другом и наставником по жизни. Не может по объективным причинам. Ему сегодня некогда щенка мыть и лечить, он вечером, после проверки тетрадей и заполнения электронных дневников, отвечает в чате на наши родительские сообщения вроде: «Вера Петровна, поясните наконец, можно тетради с картинками или всем зеленые?!»

Сегодня, накануне учебного года, я хочу пожелать нашим учителям терпения, мудрости, сил и понимающих родителей. Родителям – здравого смысла, стойкости и Настоящих учителей. А всем вместе – здоровья и умения сотрудничать во имя главного, что есть у нас в жизни – счастья наших детей. Давайте постараемся вместе? Попробуем не перекладывать друг на друга нашу ответственность, потому что она – разная. Не начинать военные действия. Потому что тогда дети наши становятся либо оружием, либо жертвой. Оружие стреляет. Жертва – защищается. Давайте на своем примере покажем нашим детям, как надо слушать и слышать друг друга.

Елена, мама Марии (8 лет):

У нас гимназия с английским языком с 1 класса. Это, конечно, очень хорошо. Но уже ко 2 классу учителя разогнались так, что домашние задания-проекты по английскому приходится постоянно делать мне. А иногда даже не вместе с ребенком, а вместо ребенка, потому «задали на завтра».

Складывается впечатление, что учителя порой не соотносят свои задания и возможности самого ребенка. Не говоря уже про то, что могут быть занятия помимо школы - танцы, рисование, кружки разные. Ребенок по ночам учиться должен? Или родители должны быть репетиторами для детей?

Источник фото: pixabay.com

В особенно печальной ситуации находятся родители детей, которые учатся во вторую смену.

Если воспитатель уроками не занимается, то получается, что уроки должны делаться вечером, а если, не дай Бог, есть еще какие-то увлечения, то и вовсе ночью. Должен ли воспитатель заниматься с детьми домашним заданием? Заставить воспитателя никто не может - он ведь не учитель. Ему главное, чтобы дети были сыты, целы и присмотрены. Потому все зависит от человека.

«После работы папы и мамы всей семьей делают уроки по 5 часов…»

После начальной школы программа усложняется, темп нарастает, а учителя-предметники становятся разными и, как это ни странно, соревнуются друг с другом по количеству и сложности заданий. Новые учебные пособия - отдельная сказка. Такое порой методисты загнут, что родители с высшим образованием не потянут.

Наталья, мама Ивана (12 лет):

В 5-6 классах школьники информационно перегружены. Даже отличники не справляются с гигантским объемом информации и выполнением домашнего задания. Порой неграмотно составленное методистом расписание, несогласованность при разработке планов и программ, а также отсутствие согласованности в действиях между учителями-предметниками ставит детей перед выбором, что выучить на следующий день на «хорошо», на «отлично».

Например, была ситуация, когда задали 2 стиха по белорусскому и русскому, 2 параграфа по истории, подготовка к самостоятельной или контрольной. При этом не забываем об отдыхе ребенка, кружках или спортивных секциях. И, естественно, родители хотели бы помощи по дому (не для помощи, а для воспитательного процесса). А выходит так, что после работы папы и мамы всей семьей делают уроки по 5 часов».

Источник фото: pixabay.com

Есть мнение, что дети сейчас гораздо меньше способны усваивать информацию и самостоятельно учиться. Потому как лет 20 назад такой проблемы не было. Родители не висели над детьми - те пробивались в школе сами и получали по заслугам. Если ребенок не справлялся с уроками, родители не садились за стол вместо него.

То ли мы перенянчили своих детей, то ли гаджеты отнимают у них способность думать, но очевидно, что что-то то ли в самой системе образования, то ли в нашем отношении к ней уже пошло не так.

Обратим ли этот процесс? Есть ли выход? Вопрос риторический.

А как в вашей семье обстоят дела с домашними заданиями?

Бег с препятствиями

Мы подошли к самому сложному вопросу. Начнём с того, что появление на свет профессионального стандарта педагога, как на грех, произошло в крайне неблагоприятных условиях. Отсюда необходимость трезвой оценки этих условий, которые, по сути, являются дополнительными препятствиями, неизбежно сопутствующими внедрению в практику работы нового профстандарта.

Препятствие первое: нарушение логики реформирования образования.

Обратимся к истории вопроса. Сначала в ускоренном порядке были приняты образовательные стандарты высшего профессионального образования (ГОС ВПО) (утверждены в 2000 г., изменения внесены в 2005 г.). После этого стреми­тельно введены новые ФГОС, определяющие содержание среднего образования (2009-2012 гг.), и «неожиданно» выяс­нилось, что стандарты подготовки педагогов новым ФГОС уже не соответствуют. В 2013 году появляется новый стандарт педагога. В который в нашей истории телега была поставлена впереди лошади. Такая тактика была успешна только во время Гражданской войны (вспомним романтическую тачанку). С тех пор появились более совершенные средства ведения. Проблема в том, что сегодня настало время все расставить по своим местам. Иными словами, стандарты подготовки педагога требуются немедленно проводить в соответствии и с ФГОС, и с новым профессиональным стандартом педагога. Увы, это опять придется делать на ходу.

Препятствие второе: неблагоприятная экономическая и демографическая ситуация в стране и недооценка на этом фоне специфики педагогического труда.

Наметившийся в 1990-е годы спад рождаемость и ожидаемое вследствие этого сокращение количества учащихся в школах, нежелание выпускников педвузов пополнять учительский корпус, обрекая себя на тяжёлый низкооплачиваемый труд, - все, казалось, говорило о том, что педагогические вузы необходимо сокращать или в лучшем случае сливать с университетами, на базе которых предполагалось обеспечить более основательную подготовку современного учителя. Своя логика в этом была. Государство не желало бросать деньги на ветер, поддерживая педвузы, не решающие задачу кадрово­го обеспечения школ и детских садов. В результате к настоя­щему времени в стране количество педагогических вузов сокра­тилось более чем в два раза.

Многие педвузы были интегрированы в крупные образовательные структуры: университеты и академии. Однако университеты традиционно нацелены на фундаментальную под­готовку специалистов и на организацию научных исследований, учитель – профессия прикладная, предполагающая в первую очередь практическую направленность деятельности. В этом неотъемлемая специфика его труда. Например, учитель физики – это не просто физик, великолепно разбирающийся в сво­ем предмете, но в первую очередь «специалист по ребенку», владеющий знаниями возрастной физиологии и психологии, освоивший основы дидактики и предметной методики. Между тем именно этот важнейший психолого-педагогический компо­нент содержания обучения будущих учителей стал повсеместно сокращаться. Вдобавок в программах университетов оказалась сведена к минимуму педагогическая практика, где будущий педагог мог бы войти в профессию, использовав полученные теоретические знания на деле в реальном учебно-воспитатель­ном процессе. В результате российская школа стала получать молодых специалистов, которые не знают, не понимают и боят­ся современных детей с их трудностями и проблемами.

Препятствие третье: так называемая опти­мизация сети образовательных организаций.

Складывается ситуация, когда в целях экономии средств, которые направляются на повышение зарплаты педагогов, реаль­но происходит ликвидация методических центров и сокращение преподавателей институтов повышения квалификации.

Препятствие четвёртое: неудовлетворитель­ная подготовка значительной части преподавателей высшей школы и специалистов системы повышения квалификации.

Те, кто призван готовить будущих учителей и совер­шенствовать квалификацию уже работающих, сами смутно представляют себе проблемы и перспективы развития совре­менной школы. Зачастую они излагают студентам и слушателям давно устаревшие или доморощенные теории. Это равно, что выставлять на продажу окаменевшие яйца динозавров, обещая, что из них со временем вылупятся вполне ми^ жизнеспособные малыш и. (Какие существа могут появиться свет из роковых яиц, предсказал М. А. Булгаков.)

И в таких условиях мы собираемся готовить креативных профессионалов с сильной гуманитарной позицией? От чего прийти в уныние, приступая к этому, казалось бы, безнадёжному делу. О его бесперспективности нас не перестают предупреждать оппоненты (которые находятся в заведомо выгодной позиции, поскольку отрицательные прогнозы по обыкновению сбываются чаще оптимистических). Но что предлагается взамен? В цитируемой статье, ссылаясь на своего первого директора, И. Фрумин вспоминает его заветы: «У нас ест всего три требования к сотрудникам. Выполняйте их, и будет прекрасными вожатыми:

· Детей надо любить.

· Детей не надо бить.

· Не позволяй, чтобы они били тебя.

Может быть, предложим эту простую формулировку как стандарт? Точно будет работать...»

Это «милое» предложение доктора педагогических наук, научного руководителя Института образования НИУВШЭ подкупает своей простотой и бесхитростностью. Особенно актуален третий пункт в свете душераздирающих сюжетов, что так часто мелькают сегодня в СМИ, демонстри­рующих изощрённые издевательства учеников над учителями.

Что делать, мы, люди старшего поколения, периоди­чески впадаем в ностальгию. Перед лицом открытых вопросов, не имеющих быстрых однозначных решений, прошлая жизнь представляется безоблачной, а найденные тогда решения - иде­альными.

Увы, однажды открыв Америку, её уже нельзя закрыть. Как написал молодой поэт: «Если время меняет лица - значит, лица меняют мир» (М. Свириденков). Лица детей меняются быстрее учительских. За ними нужно поспе­вать, причём делать это, как уже бывало не раз, приходится в крайне неблагоприятных условиях.

Будущее и настоящее

На память приходит начальный период информатиза­ции российских школ. Житейская логика говорила, даже кри­чала о несвоевременности и нереалистичности этого проекта. Какие там компьютеры, какой Интернет, когда текут крыши зданий и не всегда своевременно решается вопрос с поставкой угля в котельные сельских школ. Тут, как гласит пословица, не до жиру - быть бы живу! Прошли годы, и, хотя проблема текущих крыш не снята окончательно с повестки дня, сегодня педагоги вместе со своими воспитанниками выходят в Интернет даже в самых отдалённых регионах.

Похожая ситуация складывается с введением профес­сионального стандарта педагога. Если рассматривать его как набор новых завышенных требований к педагогам, не подкреп­лённый системой постепенного обучения и переобучения, тогда это пустой и даже опасный документ, который тяжким бреме­нем ляжет на плечи учителей и администраторов. А учить по-новому как будто бы некому и негде. Всё так. В то же время есть изумительная русская присказка, позволяющая чут­ко улавливать разнообразные тонкие грани нашей непростой жизни: «Все так, да не так!» И она настраивает на сдержанный оптимизм. Суть его заключается в том, что в любых, самых неблагоприятных условиях подлинный профессии не впадает в панику, не посыпает голову пеплом, а ищет выход.

Ищем выход

После опубликования проекта концепции профессионального стандарта педагога развернулось его общественное обсуждение. В результате выяснилось, что в России существу­ет достаточно широкий круг профессионалов, осознающих необходимость назревших изменений, прежде всего в систем подготовки и переподготовки педагогических кадров (среди ни руководители образовательных учреждений, ректоры институ­тов повышения квалификации, педагогических вузов и универ­ситетов). Многие из них выразили желание войти в пилотные проекты, где будет проходить апробация идей, заложенных в профессиональном стандарте.

Грамотная управленческая логика внедрения любого нового проекта предполагает создание на первых порах пилот­ных площадок, и именно это намечается сделать в первую оче­редь. В качестве таких точек роста могут выступать образова­тельные организации, центры повышения квалификации, вузы - все те, кто имеет желание и чувствует в себе силы вступить на этот сложный путь.

Но одной доброй воли явно недостаточно. Попытаемся в самом общем виде сформулировать требования, выдвигаемые к таким пилотным площадкам, которые могут служить также критериями их отбора.

Выход

Очевидно, что для освоения нового необходим приток свежих умственных сил. Где их взять? Из числа педагогов - практиков и преподавателей высшей школы, использующих в своей работе передовые педагогические технологии. И таких немало. Одни в совершенстве владеют методами и приёмами коррекционно-развивающего обучения и готовы продемонстри­ровать, как они работают на практике в массовой школе и дошкольном учреждении. Другие, такие, как наш уважаемый оппонент преподаватель математики С. Рукшин или мой давний друг заслуженный учитель РФ Л. Соболев, чьи выпускники все последние десятилетия регулярно пополняют филологический факультет МГУ, блестяще работают с мотивированными ода­рёнными учащимися. Кроме того, есть категория учителей, которые чувствуют себя как рыба в воде в цифровых техноло­гиях. Сегодняшняя педагогическая реальность действительно иная. Дети и мобильные телефоны, компьютеры, планшеты неотделимы друг от друга, ребята с раннего детства в гаджетах. В детском саду можно увидеть, как дети пальцами пытаются расширить шрифт в обычной книге. Взрослые должны адекватно реагировать на происходящее и грамотно управлять этим. Технические средства могут стать и ядом, и лекарством, но вопрос в том, как этим пользоваться. (Например, Андрей Сидоренко, победиту всероссийского конкурса «Учитель года - 2013», с помощи различных гаджетов мобильного телефона вместе с детьми измеряет пульс и давление на физкультуре, учит проводи^ измерения на уроках физики, определять расстояние до объект и его высоту во время полевой практики и т. п.)

Каждый из упомянутых выше специалистов - подлинный мастер своего дела, звезда. Однако, как правило, каждый из них силён в чём-то одном. Поэтому для подготовки и переподготовки педагогов из этих звёзд необходимо формиро­вать созвездия. Из этого следует первое требование к пилот­ной площадке:

Наличие профессионалов, владеющих пере­довыми педагогическими практиками, и при­влечение их к подготовке и переподготовке педагогов.

Мастер-классы таких специалистов позволят студен­там и практикующим педагогам не на словах, а на деле убе­диться в эффективности использования передовых педагогиче­ских технологий.

В основе профессионального стандарта лежит извест­ный в психологии деятельностный подход. Здесь неизбежно придётся сделать краткое теоретическое отступление, проясня­ющее ключевой подход авторов к разработке профессионально­го стандарта. Организация деятельности идёт через целеполагание (постановку целей), становление мотивов и выявление условий целенаправленной деятельности. В самой деятельности выделяют субъект деятельности, предмет деятельности, сред­ства деятельности и продукт деятельности, он же предмет удовлетворения потребностей.

Структура деятельности рассматривается на несколь­ких уровнях. Основной единицей деятельности являются дей­ствия. В свою очередь, действия складываются из целого ряда операций. Субъект деятельности складывается в деятельности. Личность ученика формируется в совместной деятельности взрослых и детей.

Данный подход определил требования к содержанию и технологии подготовки будущих специалистов. Отсюда сле­дует, что преподавателям высшей школы и институтов повы­шения квалификации придётся серьёзно перестроиться, при этом им необходимо сохранить фундаментальные подходы к подготовке учителей, так как нет ничего более практичного, чем хорошая современная теория.

Разумеется, любая наука строится на основе понятий, категорий, имеющих чёткие формулировки и определения. Стоит отметить, что механическое заучивание этих чётких определений с последующим их точным воспроизведением на экзаменах мало что даёт пытливому уму, а главное, не помога­ет в реальной педагогической деятельности.

В грустные минуты я люблю листать словари 50-х годов прошлого века, приходя в восторг от лапидарных форму­лировок. Например, оказывается, что «смех - это вдыхание и выдыхание воздуха с весёлым выражением на лице». Попробуйте опровергнуть. А «пожар - это сгорание предме­тов, для сгорания не предназначенных». С такой формулиров­кой тоже не поспоришь, но едва ли она поможет его тушить.

Что толку, если студент или проходящий курсы повы­шения квалификации педагог выучит определение деятельност­ного подхода или зоны ближайшего развития ребёнка? Как выучит - так со временем и забудет. Гораздо важнее научить практической работе на основе этих научных категории. Отсюда следующее требование к пилотной площадке:

Готовность изменить содержание и технологии педагогической подготовки таким образом, чтобы обеспечить реализацию профессионального стандарта и новых стандартов школьного образования (нацеленность на формирование у педагогов необходимых практических компетенций).

Тем самым фиксируется ориентация вуза или повышения квалификации на практическую подготовку педагогов ни в коей мере не в ущерб их теоретическим знаниям с учётом преимущественно прикладного характера будущей деятельности.

Для реализации деятельностного подхода подготовки педагогов имеет смысл использовать так называемый «клинический подход» к обучению будущих специалистов, это метафора, возникшая по аналогии с обучением медиков. Любой медицинский вуз имеет свои клиники, на которых специальные кафедры разворачивают практическую подготовку студентов. Без такой стажировки врач не врач. В самом деле, готовы ли мы лечь на стол к хирургу, прошедшему лишь тео­ретическую подготовку? Ответ слишком очевиден. В нашей же сфере по существующим стандартам высшего педагогического образования практика сведена к минимуму и составляет ныне всего 40 часов за весь период обучения будущего педагога. В результате, оказавшись в школе, молодые специалисты боят­ся современных детей, не знают, как к ним подойти. Вот поче­му я белой завистью завидую профессорам медицины. Их появление в клинике - грандиозное событие для студентов. С замиранием сердца постигают они все тонкости осмотра больных и рождения диагностических выводов. Если это хирург, то будущие врачи наблюдают на экране, как он проводит сложнейшую операцию. Лучшие и наиболее подготовленные из них со временем заслужат право ассистировать мэтру. Как все это контрастирует с нашей убогой формальной педагогической практикой, на которой профессора почти никогда не увидишь! А зачем? Ведь он уже доблестно отчитал свой теоретический курс, а дальше – хоть трава не расти.

Мне посчастливилось наблюдать и иные картины. Мой коллега, сотрудник и соавтор некоторых книг, профессор С. Д. Забрамная ведёт приём детей. Чтобы не нарушать таинство общения с ребёнком, студенты наблюдают его через зер­кало Гизелла. (Сегодня при наличии камер наблюдения процесс можно транслировать на любую аудиторию.) Манера общения, т0Ч, |О сть вопросов, используемые техники диагностики, щадя­щие самолюбие ребёнка и родителей советы - весь этот бога­тейший арсенал подлинного мастера студенты воспринимают непосредственно. После ухода пациентов следует подробный разбор увиденного. У первого мальчика полностью сохранный интеллект, но у мамы были тяжёлые роды. В результате у ребёнка гидроцифалия (обратили внимание на форму черепа?) и эписиндром. Частые головные боли, синяки под глазами свидетельствуют о его повышенной утомляемости. Добро­совестная честолюбивая мама даже в каникулы нагружает его дополнительными занятиями, посещениями выставок и музеев, а такому ребёнку в его нынешнем состоянии лучше пробегать все каникулы на улице.

У другого мальчика синдром потерянного отца - отсю­да и общая подавленность, мешающая сосредоточиться на уро­ках. Отец умер четыре года назад, но рана не зажила. Со слов мальчика, «у мамы недавно появился ухажёр». Приходится деликатно убеждать ребёнка в том, что если в доме появится отчим, то мама станет более уверенной и спокойной, что сгла­дит их достаточно нервные отношения. В итоге так всем будет лучше.

Вот такой непосредственный способ передачи педагогических знаний и есть, «то, что доктор прописал». Называйте его как угодно: «клинический подход» или «прикладной лавриат». Суть от этого не меняется. Главное, что через щ тельную стажировку в школах-партнёрах будет происходить развитие практических компетенций на основе нового профессионального стандарта.

Подчёркиваю, что при создании пилотных площади речь идёт не о формально прикреплённых к вузу по разнарядке школ, но таких, на базе которых студенты смогут увидеть использование передовых педагогических практик. Отсюда новое требование к участникам пилотного проекта:

Наличие стажировочных площадок: органи­заций дошкольного или общего образования, на базе которых будет разворачиваться соот­ветствующая работа.

Педагогические вузы и институты повышения квали­фикации учителей часто упрекают в неэффективности. И эти упрёки следует признать справедливыми. Да, несмотря на некоторые усилия со стороны государства, мы имеем дело с профессией, которая по-прежнему имеет неконкурентоспособ­ные зарплаты на единицу затраченного труда. Но наряду с объективными социально-экономическими причинами суще­ствуют и чисто профессиональные факторы, снижающие резуль­тативность этих учреждений.

О какой эффективности может идти речь, если плохо подготовленный молодой специалист, не выдержав тягот повсед­невной педагогической жизни, уходит из школы, а работающий учитель, отбыв положенную перед аттестацией крепостную повинность на очередных курсах повышения квалификации, воз­вращается в свою школу, не обогащённый новыми знаниями!

По большому счёту, эффективность подготовки специалиста в любой сфере деятельности определяет заказчик. В нашей системе в качестве непосредственного заказчика выступает образовательная организация, которая согласно ново­му Федеральному закону «Об образовании в Российской Федерации» вправе реализовывать любые образовательные программы в широком диапазоне: от дошкольных и коррекци­онных до гимназических и лицейских. В свою очередь, выбор образовательных программ диктуется спецификой контингента учащихся данной образовательной организации: наличием среди них одарённых детей или, напротив, учеников, нуждающихся в коррекционно-развивающем обучении. Поэтому заказчик в лице директора школы заинтересован в целевой подготовке или переподготовке специалистов под конкретные образова­тельные программы, которые он реализует в своей организа­ции. Следовательно, учреждения, занятые подготовкой и пере­подготовкой педагогических кадров, должны быть готовы к выполнению такого целевого заказа. Этим в конечном итоге и будет определяться эффективность их деятельности. Отсюда следующее требование к пилотной площадке:

Выявление кадровых дефицитов и построе­ние персонифицированной модели подготов­ки и переподготовки специалистов.

Такая работа «под заказ» в корне меняет структуру учебных планов, систему оплаты преподавателей вузов, которая не может в данном случае зависеть от количества студентов и аудиторных часов в лекционном зале (или за его пределами, если речь идёт о дистанционном обучении). Разворачиваться она может как в рамках прикладного бакалавриата, так и в магистратуре. Вот где неизбежно придётся резать по живо­му, отказываясь от привычных стереотипов, меняя традицион­ные подходы к обучению специалистов.

Такой подход вступает в противоречие с существую­щей системой финансирования, где во главу угла поставлено количество студентов, присутствующих в аудитории, и количество учебных часов. Однако пилотным право действовать за рамками сложившихся финансово - правовых ограничений.

Суровая правда заключается в том, что сегодня ни один из педагогических вузов или центров повышения квалификации учителей не в состоянии обеспечить универсальную подготовку педагогов на основе нового профессионального стандарта по всем направлениям. У каждого из них есть сильные и слабые стороны. Одни преуспели в психологической и коррекционно-развивающей подготовке педагогов начальной школы, другие основательно готовят специалистов – филологов для обучения детей мигрантов русскому языку, третьи эффективно работают с одарёнными детьми и т. д. Итак, факт остаётся фактом: передовые модели, практики и технологии педагогической подготовки разбросаны по разным адресам.

Однако на дворе XXI век, позволяющий с помощью информационных технологий наладить сетевое взаимодействие педагогических вузов и центров повышения квалификации педагогов. Пилотные площадки должны быть к нему готовы. Им предстоит совместно создать контент, раскрывающий новую модель подготовки педагогов, который должен включать веби­нары, видеолекции, фрагменты мастер-классов, наглядно демон­стрирующих современные педагогические технологии, видео­конференции, где заинтересованные педагоги могут задавать уточняющие вопросы и получать на них исчерпывающие отве­ты. Всё это, начиная с уроков признанных мастеров и заканчивая демонстрацией образцов процедур углубленной психоло­гической диагностики детей, выложенное в открытом доступе, позволит обеспечить непрерывную добровольную, а не вынуж­денную (под дамокловым мечом очередной аттестации) пере­подготовку педагогов. Сегодня такой подход к переподготовке актуален, поскольку в получаемых школами субсидиях заложе­ны средства на повышение квалификации учителей. Школы и учителя вправе выбирать по своему усмотрению, исходя из реальных образовательных потребностей своей организации, тематику курсов переподготовки и центры, где такая необходимая подготовка осуществляется. Но выделяемые на повышение квалификации средства не столь значимые, чтобы педагоги смогли свободно передвигаться по стране, набирая на различных площадках необходимые профессиональные компетенции. Вместе с тем наличие интернет – ресурсов позволит отчасти решить эту проблему. Если принять описанную выше логику получения специальных знаний, легко сформировать еще одно требование к пилотной площадке:

Готовность к постоянному сетевому взаимодействию с аналогичными пилотными площадками, где решается проблема освоения нового профессионального стандарта, и соз­дание условий для дистанционного обучения педагогов.

Очевидно, что систематизация такой работы, помимо содержательного наполнения, повлечёт за собой создание нетрадиционных организационных форм, обеспечивающих стабиль­ность этих связей, возможность кадровых и финансовых манёв­ров. К примеру, нельзя исключать возможность того, что сту­денты вуза захотят пройти стажировку на базе другого универ­ситета или пригласить специалиста со стороны для чтения специального курса. Отсюда ещё одно требование к пилотной площадке:

Готовность объединиться в ассоциацию уни­верситетов, вузов и центров повышения ква­лификации.

Формы такого объединения могут быть различными, например некоммерческое партнёрство. Только объединёнными усилиями и согласованными действиями, поддерживая друг друга, можно переломить ситуацию и создать принципиально новую модель подготовки педагогов.

Любой долгосрочный проект, а именно с таким мы имеем дело, предполагает ясное понимание его целей, этапов работы и квалифицированную объективную независимую оценку её результатов. Результатом этой работы должна стать принципиально иная процедура аттестации педагогичен кадров.

Идеологи и руководители пилотной площадки должны иметь в виду, что рано или поздно нужно будет «предъвить товар лицом».

Но как объективно оценить конечный продукт инновационной деятельности? И тут пилотной площадке предстоит выполнить напряжённое, деликатное и наиболее щепетильна задание, которое, по сути дела, является требованием к ней:

Готовность к разработке индикаторов оценки качества подготовки педагогов в соответствии с новым профессиональным стандартом.

Неформальным результатом деятельности вуза явля­ется качество подготовки будущих педагогов. Для этого требуется разработать соответствующие индикаторы оценки образования и квалификации выпускников. До сих пор мы оценивали образование, но фактически не оценивали квали­фикацию.

В большей мере это относится к системе повышения квалификации.

Подобные же критерии должны лежать и в основе процедуры аттестации педагога.

По сути дела, требуются универсальные индикаторы оценки квалификации с учетом разных уровней квалификационных оценок.

Речь идёт о том, чему нам следует научиться:

· оценивать выпускников педвузов (это статный уровень фиксирующий готовность выпускников педвузов войти в профессию);

· оценивать качество переподготовки ныне дей­ствующих педагогов (с учётом новых требований к компетенциям педагога, зафиксированных в профессиональном стандарте);

· проводить аттестацию учителей.

Разработанные индикаторы должны впоследствии лечь в основу процедуры внешней независимой оценки конечных результатов работы педвузов.

Повышение квалификации

Аттестация вуза

Задача чрезвычайно сложная. Вузы, добровольно заявившие себя как пилотные площадки, первыми должны быть готовы переходить на независимую оценку своей дея­тельности. Важность решения этой задачи диктует необходимость более подробно остановиться на процедуре оценки.

Не число, а умение

Деликатность проблемы заключается в том в педагогике далеко не всё поддаётся количественным измерениям. И когда в качестве одного из требований к профессору начальной деятельности педагога авторы стандарта зафиксировали: педагог должен уметь защитить ребёнка, которого не принимает детский коллектив, - оппоненты немедленно выдвинули категорическое возражение: как вы это собираете измерять? Разумеется, не по количеству уменьшающихся синяков и ссадин на лице жертвы коллективного неприятия.

Ясно, что выработка критериев, с помощью которой можно определить готовность педагога к профессиональной деятельности - сложнейшая задача. Дело в том, что социальные науки, к которым относятся педагогика и психологе в большей степени, носят вероятностный характер. Это и означает, что в гуманитарной сфере совсем не применяются методы количественных оценок. Напротив, и в психологи и тем более в социологии активно используются математические методы анализа полученных материалов, но здесь речь идёт об обработке научных данных.

К оценке же качеств личности педагога - напомню что стандарт, помимо прочего, выдвигает требования к личностным качествам учителя, - такой подход неприменим Сильная гуманистическая позиция педагога, в частности готов­ность принять любого ребёнка таким, каков он есть, в баллах не исчисляется. Тем не менее наличие или отсутствие такой личностной установки мгновенно просматривается на стажировочной площадке. Отсюда следует, что если мы всерьёз решили схоластический подход к подготовке педагога и усилить развитие у него практических компетенций на основе, нового профессионального стандарта, то экспертные оценки руководителей стажировок, которые последовательно, на протяжении длительного времени, наблюдали личностный рост будущею специалиста, могут рассматриваться как вполне достоверные данные. Эти качественные оценки могут быть зафиксированы и соответствующих характеристиках. Дополнительным аргументом, говорящим в пользу сильной гуманистической позиции будущего учителя, может служить активное участие студен­та и волонтёрском движении, где он получил практический опыт работы с детьми-инвалидами или подростками с девиантным поведением. Не мешаную ценность представляет опыт, нако­пленный студентом в летних и заочных школах для одаренных детей (подготовка их к олимпиадам и т. и.).

Ориентация на развитие у будущих педагогов практи­ческих компетенций на основе нового профессионального стандарта должна найти отражение в формах и методах независимой итоговой оценки их подготовки.

В мире накоплен достаточный опыт проверки готовности педагога к практическом деятельности. Например, в США вхождение в профессию учителя математики возможно лишь после собеседования, которое проводит независимая профессиональная ассоциации школьных преподавателей математики. Кандидату на замещение вакантной должности предлагается решить задачи разной степени сложности в рамках школьного курса. Насколько я знаю от коллег, успешно по­шедших данное испытание (оказывается, что мы всё ещё не так плохо готовим учителей данного предмета), рекомендация этой организации имеет решающее значение при приеме на работу. Почему бы не воспользоваться данным индикатором, проводя независимую аттестацию выпускника педагогического вуза?

Как проверить умение планировать урок и анализировать его эффективность? В качестве задания выпускнику мож­но дать тему урока и подробную характеристику класса, остановившись на особенностях учащихся. Выполняя практические задания по планированию урока, выпускник должен не только продемонстрировать знания своего предмета, но и обосновать выбор той или иной педагогической технологии соответствующей уровню развития его учеников. Если в характеристике класса было заявлено, что на уроке присутствуют ученики с особенными потребностями, то выпускник должен продемонстрировать знание специальных подходов к обучению таких детей. Попутно проверяется владение ИКТ-компетенциями поскольку планирование современного урока предполагает грамотное информационное обеспечение. При выполнении такого задания интегрируются и актуализируются полученные студентом теоретические знания и приобретенные в ходе обучения практические компетенции.

В школьный автобус

Однако не уроком единым жива современная школа формы и методы, которые используют мастера своей далеко за рамки урока. Это экскурсии и походы, экспедиции и полевая практика, лабораторные эксперименты и использование музейной педагогики, наконец, ученические проекты. В организации такого рода деятельности есть своя специфика. Как убедиться в том, что выпускник вуза готов к такой разнообразной и разноплановой работе? В качестве индикатора оценки готовности можно использовать моделирование различных видов внеурочной деятельности. Например, выпускнику будущему преподавателю литературы, предлагается задание смоделировать подготовку и проведение экскурсии в Ясную Поляну. Только никуда не годный учитель представшей себе экскурсию незатейливым делом: посадить детей в автобус, доехать до места проведения, следить за тем, чтобы зевающие дети не разбежались от экскурсовода, - чего проще?

Подобной экскурсией надо уметь управлять. Ей предшествует большая подготовительная работа, мотивирующая учеников на восприятие того, что предстоит увидеть. Между учащимися распределяются вопросы, на которые предстоит получить ответы в ходе посещения памятного места. Всё это увязывается с литературными источниками, которые в данный период изучаются на уроках. Уточняется возможность сбора фото- и видеоматериалов. На обратном пути в автобусе обго­варивается тот творческий продукт, который должны подгото­вить учащиеся по итогам посещения музея. Это может быть эссе, презентация на школьном сайте и т. п. С точки зрения педагогики здесь нет ничего нового. Но речь идёт о выработке критериев оценки готовности выпускника к работе в школе. С этой позиции моделирование экскурсии или иной формы внеурочной деятельности, равно как и планирование урока, выявляет компетентность будущего педагога. Оценка выполне­ния аудиторного задания должна быть дополнена характеристи­кой руководителя практики, который наблюдал, как подобные формы работы студент осуществил в школе - партнёре вуза.

Данный подход к итоговой оценке готовности выпуск­ника коренным образом отличается от сложившейся практики защиты дипломов и проведения государственных экзаменов.

Могут возразить, что такая гипертрофия практической подготовки студента к будущей профессии негативно отразится на формировании у студентов навыков исследовательской работы. Кто же тогда будет развивать отечественную педагогическую науку? На мой взгляд, подготовка педагога – исследователя ЛЯ - задача магистратуры, которая может быть как прикладной, так и исследовательской, позволяющей магистрантам развиваться по индивидуальным маршрутам. Главное - избежать формализма и унификации. Если в процессе обучения в бакалавриате отдельные студенты проявляют интерес и вкус к исследовательской работе, то надо найти возможность поддержать их на всех этапах обучения, вооружив методами сбора объективных научных данных и их грамотной обработки, обучение теории и методологии научного исследования и т. п.

Однако при всей важности решения проблемы создания научной элиты не будем забывать, что приоритетной задаче педагогического образования является подготовка такого выпускника, который уже завтра встанет к учительскому столу и будет способен ответить на вызовы времени. Отсюда и изменение критериев оценки его итоговой подготовки. Настаиваю на том что, учитывая специфику педагогической деятельности, эти критерии должны носить преимущественно качественный характер.

Что же касается способа оценки степени готовности выпускника к будущей деятельности, предлагаю сделать ее двухуровневой. Независимая комиссия по итогам экзаменационных процедур и после ознакомления с характеристиками полученными студентом в ходе стажировок, фиксирует два уровня: достаточный или повышенный.

А как быть с теми, кто не дотягивает до первого уров­ня? Предположительно при изменении существующей норматив­ной базы им может быть предложена работа в качестве стажёра и предоставлена возможность повторить квалификационный экзамен спустя год. Напомню, что статья 2 действующего Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» разводит понятия «уровень образования» и «квалификация». Уровень образования - завершённый цикл образования, харак­теризующийся единой совокупностью требований. Квалифи­кация уровень знаний, умений, навыков и компетенций, характеризующий подготовленность к выполнению определённого вида профессиональной деятельности. Отсюда следует, что, поучив, например, приличное гуманитарное образование, можно быть абсолютно не готовым к педагогической работе.

Когда речь заходит о независимом квалификационном экзамене д\я выпускников вуза, многие представляют себе его в форме своеобразного ЕГЭ для высшей школы, где независи­мость и объективность гарантируются выполнением тестовых заданий и тайной проверкой их результатов. Такой взгляд пред­ставляется мне крайне упрощённым и ошибочным. Качественная подготовка оценивается качественными методами, а их качество и достоверность, в свою очередь, обеспечиваются качественны­ми экспертами.

Поэтому центральной проблемой, которую необходи­мо решить для перехода на независимый квалификационный экзамен, на мой взгляд, является проблема формирования и подготовки экспертного сообщества.

Технически она не так сложна, как представляется на первый взгляд. В независимые комиссии должны быть включены не только профессора других вузов, оценивающие теоретическую подготовку выпускников, - это, как правило, делается уже сегодня, - но и признанные мастера-педагоги, владеющие передовыми педагогическими практиками, те люди, которые чувствуют реальный пульс современной школы. Входным билетом в государственную независимую комиссию для них должны стать подготовленные ими заранее провероч­ные материалы - те самые комплексные задания для выпуск­ников, о которых шла речь выше.

У руководителей образовательных организаций и педа­гогов может вызывать удивление тот факт, что в материале, посвящённом внедрению нового профессионального стандарта педагога, такое значительное место отведено, по сути дела, реформе содержания педагогического образования, но от педа­гога трудно требовать того, чему его никто никогда не учил. Поэтапное введение в жизнь профессионального стандарта и программа, модернизации педагогического образования. Вместе они – как важнейшая конструктивная часть аппарата по переливанию крови. Это медицинская метафора представляется уместной, поскольку перед ними стоит задача влить «новую кровь» в порядком износившийся «организм» отечественное образование.

Но школу, как супермаркет, нельзя временно закрыть на переучет в ожидании нового обученного персонала. Когда еще вузы подготовят педагогов новой формации! Аппарат по переливанию крови пока больше напоминает капельницу. Перестраиваться приходиться на ходу, опираясь на имеющийся в наличии кадровый потенциал.

Наблюдая за общением и работой начинающих (и не только) учителей, приходишь к выводу, что все мы ошибаемся и наступаем практически на одни и те же грабли: совершаем одинаковые ошибки в начале своей педагогической карьеры. Конечно, допуская их и видя результат, мы постепенно приходим к понимаю, что же мы делали не так. На понимание отдельных ошибок, на понимание себя и своего места в профессии порой нужно несколько месяцев или даже лет. В это время могут страдать наши ученики, их образование и воспитание. Что же, неужели отказаться от работы в школе, раз на нас лежит такой груз? Нет, конечно же, нет: нужно продолжать работать, пробовать, искать, изучать и внедрять новые методики, приемы, «изюминки» — только так мы можем добиться высокого профессионализма. Это длительный процесс, и не стоит ждать результат сразу.

11 основных ошибок начинающих учителей

• Ожидание от учеников идеального поведения и успеваемости. Ожидание от родителей беспрекословного доверия и внимания словам учителя

• Принятие любых детских проделок и неуспеваемости на свой счет, чрезмерное переживание об успехах на работе

Если бы у врачей по поводу каждого рецидива болезни и летального исхода были непосильные душевные муки, они бы не смогли работать и не смогли бы приносить пользу тем, у кого есть надежда на выздоровление. Нужно принять как данность, что человек не властен над силами природы и не может излечить неизлечимого больного. Конечно, трудно пережить неуспех операции и жестокость жизни. Но сколько людей страдают от своих вредных привычек: алкоголизм, пьянство, наркомания, несоблюдение техники безопасности — за все это не может отвечать врач, которому доставили больного. Так и учитель не может полностью отвечать за успехи и поведение своих учеников: у детей есть родители, которые несут за них ответственность. И, если для родителей плохая успеваемость и прогулы их ребенка норма, то учитель часто ничего не может сделать. И не нужно «убиваться» за обычные, «рабочие» моменты: носить эти переживания домой, нагнетать их, считать себя неудачником, считать, что учительство — не ваше и т.п. Богу богово, работе — рабочие моменты. Нужно отделить себя лично от работы. И не нужно принимать как личное оскорбление или обиду, например, невыученный ребенком урок или «хитрость» о том, что он забыл дома тетрадь, сломался лифт и вообще .

Можно привести лошадь на водопой, но невозможно заставить ее пить.

• Панибратство или слишком жесткий, авторитарный стиль общения и преподавания

Подчас, ища дешевой популярности среди учеников, начинающие учителя общаются с детьми на равных, используют слэнг, не самые «педагогические» темы общения, позволяют некоторые вольности детей по отношению к учителю, разрешают такие же вольности на уроке: хождение по классу, выкрикивания, свободное посещение, свободное ведение записей и т.д. В этих «вольностях» самих по себе криминала нет, но в совокупности часто это приводит к тому, что дети перестают уважать учителя, считая его слабым и неопытным. Вернее, поначалу это имеет положительный эффект: устанавливаются отношения с детьми, начинается работа, но потом дети чувствуют себя все свободнее и раскованнее, и в итоге «садятся на голову». Часто это приводит к плохой дисциплине и полному неуважению к учителю.

Вне зависимости от разницы в возрасте, учитель должен понимать, что он на уроке — главный, он — ведущий, он — ответственный и от него ожидают определенного стиля поведения. Если вы хотите добиться успехов в работе с классом, вы должны четко определить и дать понять детям, кто главный и каковы правила игры. Пусть правила установили вы вместе, но правила должны быть. И вы должны обращать внимание на нарушение правил и сами должны их соблюдать.

Вторая крайность: излишняя жесткость, моральное давление на детей и полное отсутствие личных отношений и даже намека на них. То ли из-за боязни первого варианта, то ли в силу своих предрасположенностей, многие начинающие учителя начинают «закручивать гайки» с первого урока: пресекая любое инакомыслие, обсуждение и личные отношения. На уроке у таких учителей психологически некомфортно, тяжело, таких учителей тихо ненавидят.

• Невыполнение обещаний

Очень распространенная ошибка, но очень важная: по невнимательности, или из-за занятости или других причин учителя не выполняют собственные обещания. Раз-два, и . Обещали сходить в кино? Сказали, что снизите оценку, если работа не будет сдана вовремя? Говорили, что позвоните родителям, если ученик еще раз опоздает на урок? Выполняйте! Или не говорите, или делайте — другого варианта нет. Разве что предоставить объективные причины, почему не смогли сделать обещание: например, заболели, отменили сеанс и т.д.

• Чрезмерная подготовка к уроку

Многие учителя жалуются: ничего не успеваю, ложусь спать поздно, готовлюсь к урокам часами. Что-то здесь не так. Конечно, если вы работаете первый год и у вас все параллели, то подготовки очень много. Но если вы работаете не первый год, если у вас не так много предметов и параллелей, то как вы готовите один урок по несколько часов? Каждый урок? Необычные, очень продуманные, с массой заданий и дополнительных материалов уроки должны быть в арсенале учителя, но изобретать велосипед каждый урок, подходя к подготовке исключительно творчески и оригинально?... Так ли это необходимо? Насколько снизится эффективность обучения, если вы будете использовать учебник и методички? Стоит ли игра свеч? Или вы просто не умеете готовится к урокам, отвлекаетесь, или слабые знания, полученные в вузе, не дают готовиться к урокам быстро?

• Отсутствие планов урока, планов развития, профессиональных целей, системы оценки своей работы

Но ведь ваша личная профессиональная цель — это не бумажка для вышестоящей инстанции, анализ контрольной работы — тоже не методисту нужен. Как вы узнаете, есть ли успех в вашей работе и насколько хорошо вы учите, если у вас нет ни планов, ни целей, ни срезов, ни минимального анализа? В работе любого специалиста это должно быть, хотя бы «для себя», в свободной форме.

• Моя хата с краю

Или: «Как мне платят, так я и работаю». «Им не нужно, мне тем более». Так не пойдет: вы пришли в школу, согласились с условиями, взяли ответственность, будьте добры, работайте: занимайтесь и обучением, и воспитанием, и неуспех ученика и его нежелание идти на ваш предмет и учить его — и ваша вина тоже. Как и успех ученика, и его любовь к предмету — ваша заслуга. Учитель — не вузовский преподаватель, читающий лекцию с листа, учитель должен учить, заинтересовывать, воспитывать. Да, не всегда удачно, не всегда получается, но нужно искать подходы и методы, нужно целенаправленно прилагать усилия к успеху своих учеников.

• Слишком сложная подача материала или, наоборот, необоснованное упрощение

Давайте ребенку нагрузку по силам: чтобы не выл от наличия терминов вузовского уровня и не считал ваш предмет «легкотней», на котором нечего делать. Мозг должен трудиться: . Объясняйте незнакомые понятия и слова, учите сокращать слова при записи, учите «хитростям», упрощающим обучение: как легче запомнить иностранные слова, как быстрее перемножить числа, как проще запомнить формулу.

Маятник — это штучка, подвешенная на ниточке и двигающаяся туда-сюда.

• Дети тоже люди

И с ними нужно общаться уважительно, без шуток над именами и их ответами, чувствами и мнениями. Дети могут говорить и делать глупости, но это не повод не уважать их и смеяться.

• Профессиональная этика

Никогда не обсуждайте и не осуждайте других учителей с детьми. Никогда не обсуждайте отсутствующего или присутствующего на занятии ребенка.

• Излишняя неуверенность или, наоборот, излишняя уверенность

И тому, и другому не место в школе. Боитесь работать и дрожат коленки? Не знаете, что сказать детям и как показаться им на глаза? Не работайте в школе. А лучше подумайте о том, что привело вас в школу, о своем образовании, своих успехах, мечтах и идите к ним, к своим ученикам. Они ждут вас и готовы поверить вам и довериться вам. Вам уже доверили детей, класс, на вас положилось и руководство школы, и родители — значит, нужно идти и действовать. Нужно работать, и все получится.

Есть только два мнения: мое и неправильное

Но не зазнавайтесь: излишняя самоуверенность, вера в свою непогрешимость и суперпрофессиональность, непризнание авторитетов — всему этому не место в работе учителя. Цените себя как профессионала, но будьте открыты миру педагогики: и старой школе, и новой, читайте, развивайтесь, экспериментируйте.

Желаем вам успеха в профессиональном труде! Приветствуются комментарии.